Пути России от Ельцина до Батыя: история наоборот - Дмитрий Яковлевич Травин

Стояния на Угре. Иван III оказался сильнее татар. После снятия ига ситуация в целом улучшилась, но все же трудно говорить о радикальном переломе, случившемся при Иване Васильевиче и его преемниках — Василии Ивановиче и Иване Васильевиче Грозном. Взятие Казани и Астрахани не сняло проблему татарских набегов, осуществлявшихся из Крыма. Для расположившегося в Крыму государства грабежи русских и польско-литовских земель были важнейшим источником доходов. Прекращение набегов оставило бы Крым без средств к существованию. Поэтому время от времени с юга на русские земли накатывалась разорительная волна. На ее пути построили защитную линию (засечную черту), но она не могла полностью предотвратить набеги.

Таким образом, важнейшие объективные обстоятельства на протяжении долгих веков после того, как в Западной и Центральной Европе набеги прекратились и ситуация нормализовалась, препятствовали успешному развитию русских земель. Города формировались и развивались, но находились под постоянной угрозой набегов и разорения. Такое состояние дел мешало развитию ремесла и торговли, накоплению капиталов, взиманию налогов и такому наполнению государственной казны, при котором можно было бы содержать значительное наемное войско.

Где начинается процветание

В этом месте может возникнуть вопрос, почему вообще так важны города для экономического развития. Возможно, Русь способна была стать каким-то образом богатой лишь на основе развития своего сельского хозяйства? Возможно, деньги для формирования наемной армии удалось бы добыть из аграрного сектора, как удалось в сталинские времена осуществить милитаризацию страны, выкачивая ресурсы из деревни вплоть до голодомора, ударившего по многомиллионному крестьянству?

Но во времена формирования сталинской милитаризированной экономики наша деревня развивалась в непосредственной связи с городом, причем не только советским, а еще и зарубежным. Зерно экспортировалось, нашим хлебом питались горожане в тех странах, которые его закупали, а на вырученную валюту Сталин, в свою очередь, закупал все то, что нужно было для строительства заводов первых пятилеток. Зерно должно было превратиться в деньги, прежде чем поработать на военные нужды страны. А самое главное — на зерно необходим был рыночный спрос. Без рыночного спроса со стороны горожан его, возможно, и выращивать в столь большом объеме не имело бы смысла. Давняя наша история в известной мере развивалась по похожему сценарию с той лишь разницей, что богатства Руси гораздо меньше интересовали зарубежных горожан, чем в XX веке.

При отсутствии или слабом развитии городов сельское хозяйство развивается лишь в той мере, в какой крестьянину нужен хлеб для выживания. Средневековая Европа, и в том числе русские земли, была покрыта дремучими лесами, которые потенциально могли быть сведены под пашню или пастбища, однако крестьяне этого не делали, поскольку лишний хлеб и лишнее мясо были им не нужны. Их просто некуда было девать. Их некому было продать для приобретения товаров, которые крестьяне не производили сами. Понятно, что слово «лишние» звучит несколько странно применительно к эпохе, когда внезапный голод мог поразить тот или иной регион и множество людей умирали от нехватки пищи. Но голод был связан обычно с неурожаем, с тем, что именно в данный год (или, что совсем уж плохо, несколько лет подряд) хлеб не родился, а вовсе не с общим размером сельскохозяйственных земель. Запасы на несколько лет при тех возможностях хранения, которые имелись в Средние века, и при том бандитизме, который эти запасы мог быстро уничтожить, делать было трудно. Поэтому в урожайный год крестьянин жил неплохо, в неурожайный — голодал, но не увеличивал размер обрабатываемых земель и не стремился повысить производительность труда. Когда он попадал в крепостную зависимость, потребность расширить объем производства, конечно, возникала, поскольку надо было кормить барина со всеми его чадами, домочадцами, дружинниками и прихлебателями, но все равно существовала четкая граница, дальше которой расширение запашки и пастбищ не имело смысла. Барин ведь тоже не мог съесть больше продуктов, чем ему требовалось.

Все радикально стало меняться, когда по соседству с деревней возник город, причем общая логика развития была одинаковой что на Западе, что на Востоке. Быстро растущий город, с одной стороны, предъявлял быстро увеличивавшийся спрос на продукты питания, поскольку в нем жили все больше людей, производивших не еду, а ткани, оружие, стройматериалы, предметы домашнего быта. С другой — этот город создавал то, что могло интересовать крестьянина, даже, скорее, его барина — как покупателя. Спрос дворянства на предметы роскоши (от красивой одежды до восточных специй) мог возрастать почти безгранично, если удавалось выкачать из крестьян больше денег или больше продукции на продажу. Крестьянин же вынужден был больше работать, осваивая соседние леса, интенсифицируя свой труд или применяя какие-то средства для повышения производительности труда, изобретенные городскими умельцами. А главное для нас в данном случае то, что город порождал деньги для осуществления обмена своих товаров на товары деревни. Эти деньги накапливались у богатых людей или у властей, взимавших налоги, а затем могли использоваться, в частности, для оплаты военных наемников. Иными словами, пока нет денег, нет наемной армии, но денег нет до тех пор, пока не возникает городская экономика, осуществляющая с экономикой сельской обмен продуктов ремесла и торговли на продукты питания.

Это, конечно, очень упрощенная схема формирования экономических связей, но даже она показывает, какое негативное воздействие на товарно-денежные отношения могли оказать монгольское нашествие и постоянное разорение русских городов. Маленькие, время от времени исчезающие и фактически не растущие на протяжении долгих десятилетий города предъявляли ничтожный спрос на продукцию аграрного сектора экономики. А в той мере, в какой городки на Руси в это время все же возникали, они мало чем отличались от больших деревень. Мещане имели вокруг городков свою запашку и кормились собственным трудом, а не рынком. Во многих же случаях городки представляли собой скорее укрепленные пункты, выставляемые государством на пути татарских набегов, чем места сосредоточения богатых купцов и умелых ремесленников. Эти крепости (квазигорода) были плохими ускорителями экономического развития. Таким образом, до тех пор пока опасность набегов не была на Руси устранена, сельское хозяйство имело естественные ограничения для своего развития. Столь же естественные ограничения имела монетарная экономика. А если еще принять во внимание тот факт, что собственной добычи благородных металлов на Руси не существовало, то даже те хозяйственные связи, которые между городом и деревней формировались, были в значительной мере бартерными. Золотые и серебряные монеты являлись товаром дефицитным. Частных и государственных накоплений не хватало для стимулирования рыночных отношений. Даже теоретически трудно себе представить в этой картине экономической жизни на Руси возникновение «фондов», из которых могла бы финансироваться наемная армия.

Давайте усложним нашу картину, сделаем ее не теоретической, а реальной, приняв во внимание важнейшие хозяйственные факторы