Привет из Хальмер-Ю - Дмитрий Островский

Телевизор-барометр!

Ноу-хау военных моряков Хальмер-Ю 1995 года!

Дневальный! Дверь замело!

Заступил я однажды дневальным.

В обязанности дневального входило поддержание порядка в казарме. Также дневальный должен был откапывать от снега входную уличную дверь.

Еще ночью началась пурга.

К утру пурга только усилилась.

Открываю уличную дверь.

А передо мной белый сугроб во всю высоту двери.

Только сверху небольшая щелочка осталась.

Лопату в руки – и за работу!

Откидываю снег в «предбанник».

Освобождаю дверь из снежного «плена».

Потом выкидываю снег обратно на улицу.

На все уходит времени минут пятнадцать.

Ну вот, проход свободен. Возвращаюсь обратно в казарму. У меня кроме двери еще и другие обязанности. Проходит буквально полчаса.

И тут началось:

– Дневальный! Дверь замело!

Выхожу – открываю дверь.

А там….. «белая стена».

И опять откапываю.

Опять проходит минут 20-30.

И снова кому-то понадобилось на улицу:

– Дневальный! Дверь замело!

А пурга-«зараза» никак не унимается.

И, кажется, только усиливается.

– Днева-а-ааальный…..! – кто-то кричит.

– Да понял я уже… иду! – не даю договорить до конца.

Потому что уже весь день слышу эту фразу.

Беру лопату и иду «освобождать» двери.

Сколько раз за день повторялась эта процедура – не сосчитать. Если только приблизительно.

Начал я в 8 утра, а закончил вместе с отбоем в 22 часа. Каждые полчаса дневального кто-то звал откапывать дверь. Получается как минимум 28 раз!

В ту ночь во сне руки самопроизвольно дергались.

Как будто держали лопату и кидали снег.

Перед глазами стояли открытые двери и «белая стена». И словно чей-то голос зовет меня:

«Днева-а-ааальный! Двери замело!»

На следующее утро я еще раз откопал входную дверь.

И сдал дежурство.

Хорошей службы, пацаны!

Раз в месяц начальник продсклада мичман Удальцов брал с собой пару матросов в Воркуту получать продуктовый паек на нашу часть.

Однажды я попал в такую поездку.

Рано утром на поезде из Хальмер-Ю мы доехали до Воркуты. Нас было трое: начальник продсклада, я и еще один матрос по имени Виталик.

В Воркуте на железнодорожной станции в каком-то тупике находился склад, где и лежал паек на нашу часть.

Мичман убежал оформлять документы.

Довольно быстро все оформил. На то он и мичман!

Затем мы с Виталиком перетаскали коробки в вагон поезда, который должен будет отправиться на Хальмер-Ю. Справились довольно быстро.

Время было к обеду, часов двенадцать.

А поезд на Хальмер-Ю отправлялся только вечером.

– Так, парни! Я по своим делам. А вы погуляйте по городу. Сходите в кафе, поешьте. Вот вам деньги. Главное, ни в какие истории не встревайте! В 16 часов встречаемся на вокзале! – мичман Удальцов выдал нам свои распоряжения вместе с наличными и исчез в неизвестном направлении.

Я и Виталик стояли в недоразумении.

Мы не понимали, что нам делать с внезапно нахлынувшей свободой. Да еще в неизвестном для нас городе под названием Воркута.

– Ну ладно. Пойдем что ли? Найдем где тут можно поесть, – сказал Виталя.

Я утвердительно кивнул, и мы отправились на поиски горячей пищи.

На улице был конец марта.

Где-то в центральной России или на Юге уже вовсю пахнет весной. Но не в Воркуте!

Весна здесь приходит только в мае. Или в июне.

Мы шли по какой-то улице, а сугробы по плечо. Совсем недавно кончилась пурга.

Виталик был немного ниже меня ростом.

Поэтому ему сугробы были по самые уши.

Он иногда поднимался на носочки и тянул подбородок вверх, чтобы заглянуть за сугроб и посмотреть на проезжую часть.

На пути нам встретился универмаг, в котором был кафетерий. Мы «зарулили» туда.

Это был типичный кафетерий-«забегаловка» как при СССР. Здесь подавали куру-гриль, сосиски, бутерброды, чай, кофе, соки, лимонад и конечно алкоголь. Именно последний в списке был здесь основным покупаемым товаром. А остальные были к нему приложением, или попросту говоря «закуской».

В самом кафетерии царила следующая картина.

Несмотря на рабочий день, почти все столики были заняты. За каждым столом главным «блюдом дня» были водка, или красное вино, или коньяк, или на худой конец портвейн «777».

Публика была «разношерстная».

От обычных «выпивох»-одиночек, которые зашли «пропустить рюмочку» до целых компаний с каким-то криминальным уклоном.

При нашем появлении местный контингент сразу обратил на нас внимание. Военные моряки – это редкое явление для Воркуты. А мы, как и положено были во всем обмундировании.

На мичманские деньги мы взяли себе чай, сосиски и набрали бутербродов. Присели за столик.

Сидим, пьем чай и уплетаем бутерброды.

Обычные выпивающие как-то быстро потеряли к нам интерес, а вот криминальная компания то и дело смотрела в нашу сторону.

Сначала подошел один:

– Привет, парни! Вы что тут делаете? У нас в Воркуте моряки вроде не служат?

– А мы не с Воркуты. Мы с Хальмер-Ю. На «точке» там служим. А тут в служебной командировке, – говорит Виталя с серьезным видом.

Незнакомец махнул рукой своим товарищам, и нас окружила толпа.

– А сколько уже отслужили? – спрашивает другой.

– Пять месяцев, – отвечаю я.

– О-о-о! Да вы же «черпаки»! – весело смеется тот, который спрашивал.

Если кто не знает, в армии «черпаками» называют тех, кто отслужил полгода.

-А у нас на флоте это «караси»! – отвечаем мы и смеемся.

Над нашим столом раздается дружный «гогот».

– Ладно, парни. Все нормально. Мы тут сами кто отслужил, кто отсидел. Выпейте с нами! – сказал, по всей видимости, старший из них.

Он и на самом деле был постарше остальных.

– Мы только чай. Нам еще в Хальмер-Ю возвращаться надо в часть, – говорю старшему.

– Ладно. Чай – так чай! Поешьте тогда хоть что-нибудь? Пошли к нам за стол? – говорит новый знакомый.

– Да нам и тут нормально, – отвечаю я, вспомнив распоряжения мичмана о том, чтобы не встревать в какие-нибудь истории.

– Да пошли, пацаны! Пошли! Все нормально будет! – никак не унималась компания.

– Ну, если только ненадолго. Нам скоро идти уже надо, – соглашаемся мы.

Нас усадили за стол. Угостили шашлыком.

– Вы ешьте-ешьте! Пацаны! Не стесняйтесь! – приговаривали наши новые знакомые.

– А мы давайте выпьем! Вот за таких ребят, которые в это непростое время служат Родине! – обратился к присутствующим