В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы - Япъян Зеберг

История девятимесячной зимовки на Новой Земле приобретает новое значение в XXI веке. С наступлением глобального потепления снег и лед постепенно отступают, и тайна, покрывавшая эти места до недавнего времени, рассеивается. Мы застали исчезающий пейзаж: руины полярных станций, на поддержание которых в рабочем состоянии на протяжении десятилетий шли огромные усилия и которые теперь быстро разрушаются под воздействием стихий. То тут, то там на заднем плане присутствует Баренц – своим отражением в разводьях между льдинами или же тенью на истлевших бревнах зимовья.

Виллем Баренц, опытный мореплаватель и картограф, которому между 1594 и 1597 годами не было и сорока, хотел показать, что на вершине мира есть открытый океан или, по крайней мере, проход под полуночным солнцем. Он добился своей цели, нанеся на карту Новую Землю и Шпицберген и убедившись в наличии океанских глубин между ними. Семнадцать человек оказались выброшенными на берег этого ледовитого моря. Исследователи былых времен ступили в мир, полный чудес, задолго до того, как арктические поиски превратились в противоборство с природой. Судьба не застигла их врасплох: их экспедиция стала первым примером успешной зимовки европейцев в высоких арктических широтах. Север в их глазах был столь же чужд и непонятен, как «Затерянный мир» – фантазия, родившаяся много лет спустя. Новая Земля была диким, необитаемым местом на границе между атлантическими штормами и арктическим паковым льдом. Прилегающий к ней с юга Вайгач – безмолвный, окутанный туманами, с сакральными местами северных кочевников. Отчеты нидерландских мореплавателей – дневники, составленные Герритом де Вейром и Яном Хёйгеном ван Линсхотеном, – ничуть не утратили своей выразительности и сегодня. Столетия спустя мы словно бы идем рядом с ними, когда они впервые встречаются с «самоедами» или упорно продвигаются вперед сквозь ледяные поля. Находясь в безопасности, мы отслеживаем передвижения выживших участников зимовки от одного залива к другому по нашим спутниковым картам, в то время как они шли через бурные моря и неизведанные земли.

Наши полярные дневники были написаны на исходе XX века, но мы испытывали то же искреннее удивление, которое чувствуется на каждой странице в отчетах первых исследователей. Всё то, что в наши дни определяет скорость и удобство арктических путешествий: современные стальные суда ледового класса, оснащенные мощными дизельными и ядерными двигателями, современные вертолеты и сетевые электронные карты, – бесконечно далеко от того первого прыжка в неизведанное. Наши сегодняшние экспедиции кратковременны – у нас обычно не хватает средств, да и нет времени, чтобы надолго останавливаться в одном месте. В 2021 году последствия ускоряющегося изменения климата и таяния полярных льдов ощущаются по всему миру. Природа оказалась побеждена и подчинена, как и предсказывал Йост ван ден Вондел в 1613 году в своей поэме, которую мы здесь приводим. Беспримерный переход через ледяные поля и коварные проливы, который совершил Валериан Альбанов в 1914 году, руководствуясь книгой Фритьофа Нансена, сегодня сочли бы разве что экстремальным спортом. Это также книга об Арктике и о том, что чувствует человек, попадая туда. Мы не просто следовали за Баренцем, а стремились заново пережить его классические путешествия, восстанавливая те величественные детали, которые будоражили воображение людей на протяжении столетий.

Япъян Зеберг

Наймеген, 31 января 2021 года

Глава 1

В ледовитое море!

Утром 3 марта 1991 года, когда зима поливала последними холодными дождями насквозь промокшую голландскую землю, Дмитрий Кравченко прибыл в Амстердам. Больше 10 лет все мысли Кравченко, сухопарого, седобородого человека с впалыми щеками, занимала сцена из прошлого, возникшая перед его глазами на далеком, запорошенном снегом арктическом острове. Он был человеком цели – историком и искателем приключений. Теперь он направлялся в Рейксмузеум, расположенный в самом центре города. В небольшом чемоданчике он вез план – довершить задуманное Виллемом Баренцем плавание вокруг Евразийского континента. Кравченко рассчитывал, что в Нидерландах его репутация полярного исследователя и специалиста по зимовке Баренца откроет перед ним множество дверей и позволит получить доступ к щедрому финансированию. Уверенный в успехе, он оказался перед входом в музей и теперь, стоя среди заезжих гостей в очереди за билетами, тщательно подбирал английские слова.

– Мне нужно встретиться со специалистом по Баренцу доктором Браатом, – объявил Кравченко, сделав несколько решительных шагов к билетной стойке.

– Здравствуйте, сэр! Это вход в музей, – ответила женщина через окошко в толстом стекле. – Может быть, вы хотите купить билет?

– У меня 20-летний опыт исследований в Арктике, – невозмутимо продолжал Кравченко. – Мы соорудили 6-метровый крест и сложили пирамиду из камней на том месте, где стоял зимовочный дом, в честь Баренца и его людей. Этот знак также должен послужить предупреждением: это историческое место, оно находится под охраной!

Служащая за стеклом вежливо кивнула (в те времена люди были терпимее, чем сейчас) и знаком подозвала сотрудника службы безопасности. Кравченко попросил подошедшего музейного охранника устроить ему встречу с Йостом Браатом, куратором и архивистом отдела истории Нидерландов. За последние 12 лет они несколько раз встречались в Москве, и теперь Кравченко вернулся с новым планом. Охранник, однако, объяснил Кравченко, что тот пришел не по адресу: офисы и архивы располагались в другом здании, на противоположной стороне улицы.

– Простите, сэр, но вы задерживаете очередь, – сказал он ему. – Пожалуйста, отойдите в сторону.

Кравченко поколебался и затем, добавив пару фраз по-русски, вышел через вращающуюся дверь на улицу.

– Невелика беда, – бормотал он, шагая прочь от внушительного здания, построенного в XIX веке. Перейдя улицу, он подошел к ничем не примечательному дому и, найдя на дверях медную табличку с надписью «Рейксмузеум», позвонил. Раздался сигнал, и дверь распахнулась. За дверью его снова встретили сотрудники службы безопасности. Но несколько минут спустя он увидел знакомое лицо. Наконец-то Кравченко мог вздохнуть с облегчением – он нашел Йоста Браата.

В 1974 году Йост Браат убедил правительство Нидерландов обратиться с дипломатическим запросом к Советскому Союзу, предложив совместный проект по сохранению остатков зимовья Виллема Баренца – Благохранимого дома. В годы холодной войны такие усилия требовали хороших личных связей. Браат, который в то время был убежденным членом Нидерландской коммунистической партии, ранее встречался с Михаилом Беловым[11], заведующим отделом в Арктическом и антарктическом научно-исследовательском институте (ААНИИ). Браат сразу же поинтересовался у него, что в