Сущность - Фрэнк де Фелитта

Примерно к 2:30 она, видимо, задремала, потому что резко проснулась. Это все вентилятор. Тихое дзынь, когда отключился термостат. Она внимательно прислушалась. Ничего. Было слышно дыхание детей в комнатах. Снаружи – ничего.

Карлотта закрыла глаза, но не могла успокоиться. Медленно погружалась в полудрему, из хаоса в сознании всплывали незаконченные образы. Затем все же она уснула.

Весь следующий день (была суббота), в доме царил легкий оптимизм. Ничего необычного не произошло. Если не считать боли в пояснице, Карлотта была в хорошем настроении. Она отвезла детей в Гриффит-парк – несколько акров высоких лесистых холмов, которые в Лос-Анджелесе считали дикой природой. Рядом с остальными семьями Карлотта снова почувствовала себя частью мира – делала и чувствовала то же, что и все остальные. Даже дети, казалось, были в необычно оживленном настроении. Билли с другими детьми играл в софтбол. Они вернулись уставшие ближе к вечеру.

Воскресенье тоже прошло как обычно. Карлотта прибралась везде, кроме своей спальни. Билли гулял с другими механиками, что-то мастерил или разбирал, кто его знает. Девочки смотрели телевизор. Карлотта практиковалась в стенографии. Скучно, но необходимо. Текли часы. Обычный день. Даже ночью ничего не произошло.

Но в понедельник настроение сменилось. Мистер Рейц, безумно худой и требовательный преподаватель стенографии и печати, объявил результат Карлотты. Точность и скорость стали хуже. А она даже не заметила. Это ее беспокоило, потому что раньше все получалось хорошо. А если она не сможет стать секретарем? Что, если это сложнее, чем она думала? Что, если она попала в ловушку, в систему, которая может принести только расстройство? Что, если она не сможет исправиться? Внезапно Карлотта начала переживать из-за этой маленькой проблемы с точностью и скоростью. Бояться, что не справится.

Когда она вернулась вечером домой, дети вели себя ужасно. В доме повисло напряжение, но никто не мог сказать почему. Джули и Ким ссорились на полу. Оглядываясь назад, все это можно было воспринять как невероятный, зловещий знак, но в тот момент Карлотта не обратила на это внимания.

– Джули ударила меня пепельницей, – плакала Ким.

– Неправда!

– Правда!

– Неправда!

– Помолчите, – сказала Карлотта. – Дайте я посмотрю.

Действительно, задняя часть шеи Ким горела красным.

– Видишь? Она в меня кидалась!

Но Джули доказывала свою невиновность. Материнское чутье Карлотты подсказывало, что Джули говорит правду.

– Не смотри на меня, – запротестовал Билли. – Думаешь, мне нравится бить маленьких девочек пепельницами?

– Ладно, ладно, – ответила Карлотта. – Будем просто кричать друг на друга. Слушайте, мама сегодня не в настроении решать такие проблемы, так что давайте пока помолчим. Ладно?

Наступила угрюмая тишина.

– Но это не я, – пробормотал Билли.

Две тихих ночи. Но на этот диване рано или поздно у нее откажет спина. Карлотта ненавидела врачей. Они всегда только добавляют боли. К тому же, если она хорошенько выспится на твердом матрасе, наверняка все пройдет само. Такое случается не впервые. Карлотта открыла дверь в свою спальню и заглянула.

Огромная кровать из массивного резного дерева с этими нелепыми ангелами теперь казалась зловещей, словно насмехалась над ней. Покрывало и простыня все еще лежали на полу с последнего раза, когда она здесь спала. Карлотта зашла в комнату, лишь немного волнуясь. Никакого запаха. Все на месте, не считая простыни. Она сняла белье и постелила новое.

Было 23:10. Нужно отдохнуть. И больше стараться на курсах. Впечатлить мистера Рейца. Показать серьезное отношение. Карлотта легла в холодную, свежую постель и закрыла глаза.

Время текло очень медленно. Жесткий матрас расслаблял тело, успокаивал. И все же она спала урывками. Глаза то и дело открывались. Дверь в коридор она оставила открытой. И Билли тоже открыл свою. На всякий случай.

Было, наверное, около полуночи. Лампочка за циферблатом погасла. Перегорела? Карлотта вглядывалась в темноту, прислушивалась. Почему она проснулась?

Ничего. Она смотрела перед собой во тьму, смутно различая очертания туалетного столика, зеркала и далекое отражение кровати в темноте.

Карлотта глубоко вдохнула. Ничего. Никакого запаха. Ничего плохого. Тогда почему она проснулась? Затем у нее появилось предчувствие, какое-то ощущение. Что-то надвигается. Идет за много миль по изуродованному ландшафту и будет здесь через долю секунды. Она вскочила с кровати.

– Билл!

Билли выбрался из постели. Карлотта выбежала в коридор, натягивая платье и застегивая пуговицы. Они столкнулись с Билли у двери.

– Что-то приближается, – сказала она.

Позади раздался грохот. Карлотта обернулась. Лампа свалилась с прикроватной тумбочки. Саму тумбочку отбросило к стене. Женщина захлопнула дверь.

– Уходим отсюда! – крикнула она.

Вся спальня за дверью гремела от мебели. Затем раздался звук разбивающегося на мелкие кусочки зеркала.

– Мам… – Билли испуганно уставился на Карлотту.

– Хватай Ким, – закричала она. – Я возьму Джули!

Они забежали в детскую. Билли поднял Ким, с ее ног свисало одеяло.

– Одеяло взять? – завопил Билли. Он паниковал.

– Да! Да! Бери! И уходим!

Что-то – обувь, туалетный столик с косметикой – ударилось о внутреннюю сторону двери. Когда они выбежали в коридор, Карлотта увидела, как дверь прогнулась и в дешевом дереве начала образовываться трещина.

– Господи боже! – сказала Карлотта.

Они вбежали в гостиную. Звуки были такие, словно спальню разбирали на части, кусок за куском, причем с огромной скоростью. Не взрыв, а систематические действия, одно за другим, злые, вымещающие ярость на мебели из-за того, что там нет Карлотты. Внезапно тяжелые занавески порвались, как папиросная бумага, и звук эхом разнесся по дому.

– Черт! Черт! – вскрикнула Карлотта.

Слезы страха и ярости потекли по ее щекам. Она была у входной двери, но с Джули на руках не могла отодвинуть засов. Она наклонилась вперед, прижимая девочку к двери. Джули невольно вскрикнула от боли. Но Карлотта успела отодвинуть засов. Что-то ударилось о закрытую дверь спальни и разлетелось на осколки.

– СУЧКА! – проревел голос.

Вся семья выбежала в ночь и села в машину. Казалось, что спальню в доме – то, что от нее осталось, – раскурочивают, сносят огромной машиной. Карлотта включила задний ход, врезалась в чей-то куст, повернула и, взвизгнув шинами, с ревом выехала на Кентнер-стрит.

– Боже, ты слышал, Билли?

Билли не ответил. Карлотта в ужасе к нему повернулась.

– Ты слышал?

– Да, мам, да.

Ей казалось, что Билли смотрел на нее как-то странно. В его глазах стояли слезы.

Карлотта проехала на красный по пустой дороге. Никого не было. Она бездумно пробиралась через лабиринт улиц мимо одинаковых темных домов.

– Притормози, мам, – попросил Билли. – Ты гонишь пятьдесят.

Карлотта опустила взгляд на спидометр и приподняла ногу с педали. Паника совсем заполнила ее