Сказки Восточной и Южной Сибири - Автор Неизвестен -- Народные сказки

Однако люди боялись шамана. Потому боялись, что он мог превратиться в птицу или зверя и удалиться в лес на длительное время. Погуляв где-то в виде птицы или зверя, шаман возвращался на стойбище как человек. Вот таков был шаман.

У братьев оленей было немного, всего около ста голов. На аргиш их было достаточно, но на мясо не забивали. Ездили охотиться на диких оленей, хорошо промышляли. В каждом чуме было в достатке и мяса, и шкур. На охоту ездили в тундру, дикие олени обитали и на камне, но братья боялись ездить туда. В горах можно было погибнуть от стрел татуированных эвенков. Век ходили вести, что люди уезжали в камень промышлять диких оленей и больше не возвращались. Женщины и дети тоже пропадали. Татуированные эвенки, убив мужчин, приезжали и забирали их семьи. Больше о них ничего не было слышно. Вот потому братья в камень не ездили, хотя, может быть, и хотели. Что в тундре добудут, того и хватит.

Жили они, жили, однажды, как обычно, собрались и уехали промышлять диких оленей. У старшего брата был олень-манщик[19]. Он, конечно, забрал его с собой. Старший брат с этим манщиком легко подкрадывался к табуну диких оленей, и потом, когда олень сцепится рогами с каким-нибудь самцом, он подбегал и колол второго ножом. Младшие братья манщиков не имели, они просто с луком и стрелами в руках подкрадывались к диким оленям и убивали того, кого могли. Вот такая у братьев была охота.

То ли конец февраля наступил, то ли начало марта. Солнце светило уже высоко, день был не короткий. Братья уехали, а жены и детишки остались в чуме, а про шамана речи не было, он на охоту не ездил: или в чуме сидел, или, превратившись в птицу, улетал в лес. Женщины в то время, когда мужья были на охоте, в чумах огонь не топили, чтобы дыма не было видно, детей на улицу не пускали. Как будто в чумах никого нет.

Как братья уехали на охоту, так целый день и прошел. Ведь диких оленей не сразу найдешь. Да еще смотреть надо, как бы они не поймали запах людей, а то так далеко убегут, что целого дня не хватит, чтобы их догнать. Можно и вернуться в чум с пустыми санками. В тот день братья добыли четырех диких оленей. Младший брат хотел было еще поездить в поисках диких оленей, но старший брат возразил:

— Не надо больше ездить. Солнце уже идет к закату, будем возвращаться в чум. Того мяса, что добыли, хватит на долгое время.

Как сказано, так и поступили. Братья вернулись с добычей на стойбище, распрягли оленей, и каждый направился в свой чум. Вдруг выяснилось, что случилось большое несчастье. Младший брат вошел в свой чум — а жены-то нет! Что такое, куда подевалась? Он сразу же побежал в чум старшего брата и рассказал о случившемся. Старший брат ничего не знал, жена его тоже. Она сказала:

— Я весь день просидела в чуме, на улицу не выходила. Дети тоже в чуме играли, на улицу я их не пускала. Никто не приходил. Я не слышала ни шума, ни разговоров.

Старший поднялся с постели и с младшим брат пошел в чум среднего, там тот же разговор завели. Средний брат ничего не знал, жена тоже. Она сказала, что весь день не выходила из чума. Шамана в чуме не было: куда-то ушел и еще не вернулся.

Что теперь делать? Мужчины пошли к крайнему чуму и стали осматривать землю, может, заметят следы чужака. Уже стало темнеть, однако старший брат все же нашел следы, кажется, следы от тунгусских бакарей. Как будто кто-то пришел со стороны камня и обратно ушел.

Заметив следы, старший брат объявил:

— Теперь, кажется, я понял, какое нас постигло несчастье. Я думаю, какой-то тунгус подкрался к нашему стойбищу и украл жену моего младшего брата. Ну, теперь что сделаем? Уже темнеет: днем пошли бы по следам. Однако теперь как пойдем? Ты, младший брат, тоже дурак! Зачем ты век оставляешь жену одну сидеть в чуме? Разве она не могла пойти в соседний чум на то время, пока мы на охоте? Теперь где искать будешь? Или пойдешь по следу тунгуса? Если ты пойдешь, то пропадешь. Эх, ладно, сделаем по-другому: как только шаман вернется, мы попросим его камлать. Пусть камлает всю ночь. Он узнает все, что случилось. Думаю, нам придется воевать с тунгусами.

Услышав слова старшего брата, младшие ничего не сказали. Что поделаешь, надо ждать шамана. Старший и средний пошли в свои чумы. Младший брат решил ночевать в чуме среднего. Вскоре вернулся шаман. Никто не спрашивал, где он был или что делал, подумаешь, ходил, так ходил. Шаман сел на постель, и теперь ему рассказали о большой беде.

Шаман сказал младшему энцу:

— Ты не виноват в том, что твою жену кто-то украл. Ты ездил на охоту, добывал диких оленей. Теперь так решим: принесите из моих санок шаманскую парку и бубен. Я буду камлать. Посмотрю, по какой дороге пришел вор и кто он такой.

Принесли парку и бубен. Шаман оделся, приготовился, нагрел бубен и стал камлать. Люди сидели и ждали конца камлания, никто не ложился спать. Даже жена среднего брата, у которой был малолетний ребенок, не легла. Шаман камлал долго. Когда он кончил, было уже за полночь.

Шаман отложил бубен в сторону и заговорил, обращаясь младшему энцу:

— Твою жену похитил татуированный тунгус, предводитель тех тунгусов, которые стоят стойбищем в камне. Тунгус давно наблюдал за нашими чумами, ждал, не уедут ли мужчины на охоту. Он заметил, что твой чум стоит в стороне, что в чуме только одна женщина. Тунгус ночевал в лесу, ожидая дня твоего отъезда на охоту, и дождался. Ты уехал, оставив жену одну в чуме. Было бы лучше, если бы ты велел ей пойти в чум старшего или среднего брата, но ты так не сделал. Твоя жена осталась в чуме.

После твоего отъезда тунгус подкрался к стойбищу и неожиданно вошел в твой чум. Жена даже не успела крикнуть: он зажал ей рот. Потом вытащил женщину из чума, взял ее в охапку и быстрыми шагами убежал в лес. Если бы хоть один человек был на улице, то заметил бы это похищение. Однако никто из чумов не выходил, ни женщины, ни дети.