Мир Старых Крепостей - Хеллфайр Файр

его успокоить, пока я не догадался скопировать движения хвоста Тары. Та обычно держала его опущенным, но слегка подрагивала самым кончиком, тем самым как бы стряхивая напряжение мышц, и я начал копировать её движения.

Пока что для этого приходилось напрягать разум, но со временем я должен буду научиться не обращать внимания на хвост вообще.

Из-за жаркого дня вскоре вскрылась серьёзная проблема: мы не взяли с собой воды. В общем-то это ещё не было бедой, потому что экология Мира Старых Крепостей выглядела наилучшей, а воду наши чуткие волчьи носы нашли неподалёку от тропы, так что мы и умылись и испили из ручейка; но только ведь эту воду не в чем взять с собой, в лапах её не унесёшь! Что тут скажешь, досадная оплошность… Причём для нас обоих, потому что Тара по опыту жизни знала, что лучше иметь с собой воду, чем не иметь, а я в прошлой жизни читал достаточно книг, чтобы этот урок усвоить. И надо же, вот так по-глупому впросак попасть…

— Придётся пока терпеть, — вздохнул я. Тара кивнула, утирая запястьем мордашку.

В остальном же путешествие представляло одно удовольствие. Плотоядных жаб нам не встречалось, один раз на дорогу выскочило что-то вроде тонконогого оленя, но оно казалось травоядным, а увидев хищников — сразу бросилось в кусты. Юное и энергичное тело не уставало, Сила повысилась уже на добрую половину от прежнего объёма, в общем, красота! Правда, мы всё-таки старались держать ушки на макушке, не по мирному городу мы шли.

Тара, пользуясь тем, что сейчас нам ничего не угрожало, неторопливо рассказывала мне про местных хищников, да и я кое-что о них знал. Поскольку основную часть населения Мира Старых Крепостей представляли антропоморфные животные, то естественно, что хищники здесь были намного опаснее тех, что я оставил в своём мире.

Во-первых, они не пахли или умело маскировали свой запах. Например, слизь тех же гигантских лягушек как раз не только тело увлажняла, но ещё и не давала обладателям чуткого обоняния заметить этих тварей. Во-вторых, хищники в МСК были сильнее, быстрее и смертоносней, практически всё тут обладало массивными челюстями и когтями, предназначенными наносить страшные раны. Спасибо, что хоть ядовитых тварей почти не встречалось.

— Это-то я знаю, — заметил я. — Но только не всё помню. А что насчёт Пустых?

Самка даже вздрогнула, затем обернулась ко мне и посмотрела как на сумасшедшего. К слову, глаза у неё были такие синие… Не голубые, а именно синие, и сверкали, словно драгоценные камни — правда, сейчас они больше горели вопросом и непониманием.

— Господин… То есть, Коуч, ты что, не знаешь о Пустых?!

— Знаю, знаю! — поспешил я успокоить её. — Но ведь в разных местах страны… Мефодии и не только — они ведь разные! Да и сами по себе тоже различаются, кто с оружием бродит, кто уже совсем ходить не способен, кто-то живенький… Вот я и хочу знать, какие у вас здесь Пустые встречаются, чтобы заранее понимать, с чем буду дело иметь.

Моё объяснение рассеяло удивление волчицы.

— А, вот вы о чём… У нас тут стандартный набор Пустых. В основном те, кто пропадает по ночам, но есть ещё и очень старые, у нас ведь тут когда-то войны бушевали, от них много осталось погибших А отличаются они… Да почти никак они не отличаются. У них всех теперь нет мыслей, нет чувств, кроме голода. Они все нападают на всех разумных, но почему-то именно на разумных, зверей не трогают, а сами звери их обходят. Их достаточно легко убить, но… Их много. И ещё старые почему-то сохраняются лучше новых, не разваливаются со временем, лапы-челюсти у них не отваливаются.

«Потому что старые воины, Тара, не были рождены. Их создали, вот они и не могут умереть. А создали их по той причине, что весь Мир Старых Крепостей был задуман как гигантское игровое поле, на котором забавлялись могущественные существа, собирая армии и затем сталкивая их в бою. Иногда это делалось ради решения споров, чаще же просто так, ради своего удовольствия… Как мы в своём мире создавали компьютерные игры и заставляли пиксели на экране разрушать друг дружку. Потом эти могучие существа вымерли, все, разом, а ваш мир остался и стал понемножку развиваться. Точно так же, как и многие другие…»

— Но в общем-то Пустых днём не встретишь, разве что в самых глухих местах, куда не достаёт солнечный свет. Правда, они собираются в стаи по ночам и бродят по округе, но их отпугивает даже обычный костёр, не говоря уж про магическую защиту.

— Да, Пустые не любят огня. Он напоминает им о том, что они когда-то не были Пустыми.

— Я куда больше скелетов боюсь, — вдруг призналась Тара.

Всю дорогу передо мной шла юная воительница, храбрая и уверенная, а тут от этого признания я вдруг очень сильно прочувствовал, что меня сопровождает девочка. Совсем юная, пусть даже храбрая и умеющая стрелять из лука. И дело тут не в том, что боялась она скелетов, уверен, что при встрече с местными скелетами и я их бояться начну — просто она сказала это таким тоном…

— Они ведь такие… Неправильные. Как может существовать тело без мышц, как может звучать голос без губ и языка? А ещё их стрелы не берут. Скелетам нужно попадать туда, где у них раньше сердце было, там у них вся скрепляющая кости сила сосредоточена, — добавила Тара.

— Не волнуйся, магия нам с этим поможет, — заверил я её. — Да и ты стреляешь достаточно метко, чтобы именно в это место попасть.

— Не в том проблема, господин… Коуч. В это место нужно не только попасть, его нужно перерубить обязательно… А стрелой это сделать непросто.

Я не совсем понял, что она имела в виду, а память как раз сейчас решила про ожившие кости мне ничего не рассказывать. Ну ладно, разберёмся с проблемами по мере поступления, тем более, что сейчас нашлось нам, чем заняться.

Дорога, по которой мы шли — утоптанная лапами и копытами лесная тропа, неплохая, но всё же частенько зараставшая мелкой травкой — вывела нас к остаткам древней башни, первого зримого доказательства, что я оказался именно в Мире Старых Крепостей, а не в каком-то Волчьем Средневековье.

Это была не слишком высокая округлая башня с зубчатой вершиной, стены её выложены из булыжников, уже позеленевших от времени и покрытых пушистым мхом; вход в башню представляли теперь одни лишь ржавые петли, от деревянной массивной двери осталось только