Живой Дагестан - Владимир Д. Севриновский

и чуду у них получаются отменно. Они не боятся пускать в дело крапиву и дикий лук халияр, а когда видишь на раскаленной сковороде чудесное превращение тонкого беркала сперва в пышущий жаром шар, а затем – обратно в пирог, улыбчивая стряпуха и вовсе кажется колдуньей. Пускай молодежь предпочитает родным чуду заморскую пиццу, а вместо дымящейся баранины все чаще заказывает модные суши, пугающие дедов почище шайтана. Есть еще в Дагестане вечные ценности, а потому уже десятки лет формула ресторанного успеха остается неизменной: водка, лезгинка и шашлыки.

Разрушить заветную триаду пытались многие. До 2013 года в Махачкале работала сеть салафитских кафе «Азбар», перед бородатыми и безусыми работниками которой о водке с лезгинкой и заикаться было неловко. Зато кормили там вкусно, не обсчитывали, а потому в эти кафешки ходили даже атеисты. Одновременно ресторатор Хизри Исмаилов решил при учать обеспеченных махачкалинцев к хорошему вину и пиву, без танцулек и неизбежных кабинок с занавесками, куда так любят прятаться дагестанцы в любом ресторане. Так появился элитный «Пиросмани» с накреби лучше, чем в Грузии. Конкурентов ему не было много лет, пока не появился впечатляющий роскошью ресторан-музей дагестанской кухни «Лермонтова, 6». Сейчас в Махачкале каждый найдет заведение по нраву – будь то сеть кофеен «З&М», хипстерское кафе-библиотека «Фетучини», королева шашлыков на заказ «Орота», поражающий аутентичной горской едой «Инт» или многочисленные семейные чудушные. Куда же без них.

Клубы и закрытые вечеринки

Со времен первого клуба «Ливерпуль», который открыл в начале нулевых битломан Георгий Гарунов, Махачкала породила бесчисленное множество подобных заведений. При всей разнородности у них есть одно общее свойство – они работают только для своих. Случайного человека либо не пустят на порог, либо он сам быстро поймет, что ему там не место. Денежный вопрос волнует владельцев во вторую очередь. Главное – это общество, причем далеко не всегда изысканное. Однажды владельцы глубоко убыточного клуба наняли кризис-менеджера. За пару месяцев тот сделал заведение прибыльным, вернул долги и… был с треском уволен. В чистом и аккуратном клубе, лишенном даже намека на прежнее раздолбайство, хозяевам стало неудобно напиваться и устраивать кутежи, а это для них было куда важнее бизнеса.

Пока любители буйного веселья проматывают легкие деньги в клубах с ценниками за разбитую мебель и выстрелы в потолок, интеллектуальная элита веселится по-своему. В подвальном кафе под многоэтажным зданием одного из государственных комитетов блондинка на высоких каблуках поет хиты тридцатилетней давности, под которые лихо отплясывают заслуженные учителя, редакторы крупных журналов и высокопоставленные чиновники.

Молодежь тем временем веселится в хипстерском «Доме 15» – историческом особняке, в котором когда-то жил Расул Гамзатов, и играет в «Мафию» в антикафе «Место». Здесь вместе пьют чай борцы и неформалы, зарождаются музыкальные группы и образуются семьи.

В Махачкале настолько большое и пестрое философское общество, что ему тесно в рамках отдельных зданий и запланированных встреч. Жаркие дискуссии выплескиваются из библиотеки имени Расула Гамзатова, в которой заседает кружок, на улицы города, где порой можно видеть бородатых личностей самого разбойничьего вида, дискутирующих о Деррида и Кропоткине. В художественных мастерских философские термины порой так мешаются с отборным матом, что кажутся особыми заклинаниями.

Пока философы до хрипоты спорят о трудах великих мыслителей, в самом центре города швеи, не отрываясь от иголок с нитками, слушают Вагнера и смотрят фильмы о Льве Толстом. Ведь в мастерской ведущего кавказского модельера мужской одежды Шамхала Алиханова в рабочее время разрешен только телеканал «Культура».

– С непривычки они жаловались, но потом втянулись, – рассказывает гордый хозяин. – Узнали, что Достоевский был азартным игроком, и сразу заинтересовались его жизнью. А там и Пушкин с Гоголем подоспели. Когда я был в отлучке, кто-то решил было переключить на другой канал, но все равно обратно на «Культуру» вернули. Так и всю нацию можно воспитать! Если захотеть.

В субботу до позднего вечера в расписную дверь под огромным орлом, сидящим на букве «Ш», заходят гости с полными пакетами еды. Известные журналисты и работники МЧС, мрачный художник, вернувшийся с очередной войны, и бард, сочиняющий песни на английском, – все собираются на знаменитые в узких кругах шамхальские шаббаты. Разношерстная компания пьет, поет и танцует среди выкроек, висящих удлинителей и утюгов, так что порой мастерская кажется сценой, на которой играется пьеса современного последователя Чехова.

Море

Море – самый старый обитатель здешних мест, ворчливый аксакал, которого махачкалинцы воспринимают как друга детства – его можно годами не навещать, но знать, что он где-то рядом, необходимо. А еще оно – неизменный кормилец, по-кавказски приберегающий лучшее для кунаков. Когда в советские времена в городе открылся рыбный магазин с гипсовыми осетрами и аквариумами, местные ходили в него как на экскурсию в океанариум: рыба и так у всех была. Приезжие, закупавшиеся черной икрой по грабительской цене 19 рублей за килограмм, вызывали у зевак суеверный ужас.

Городской пляж в Махачкале – это клуб, куда ходят всю жизнь. Даже зимой здесь бывает полно народу, а летом голопузый бомонд собирается с самого рассвета, так что в семь утра многие уже возвращаются домой. На пляже можно встретить кого угодно – от генерала до чемпиона мира по борьбе. Великими борцами, впрочем, в Дагестане мало кого удивишь и в самом захудалом ауле. Их легко опознать по оттопыренным ушам, похожим на разваренные пельмени. Говорят, желающих сойти за чемпиона так много, что в городе появилась контора, за небольшую плату аккуратно ломающая уши, причем в основном левые – чтоб было видно из окна машины. Зато атлетические торсы вполне натуральные, что одобрительно отмечают многие туристки. На центральном пляже занимаются спортом, заключают сделки, знакомятся, перемывают друг другу косточки… Только купаться большинство предпочитает в менее грязных местах.

В приморском парке возле Аварского музыкально-драматического театра (ул. Пушкина, 1), сделанного в форме гигантской сакли, раскинулся просторный сквер Сулеймана Стальского. Посреди него высится памятник старому ашугу, которого Горький назвал Гомером XX века. На его фоне обожают фотографироваться молодожены. Далеко не все радостные парочки знают, что под бронзовым бюстом скрыта могила поэта, наперекор воле жены захороненного прямо в центре города. Решение спорное, зато Сулейман Стальский до сих пор гостит на махачкалинских свадьбах и участвует в веселых селфи.

Возле сквера начинается Родопский бульвар – бывший городской сад, в котором так хорошо прогуливаться вечерами. Пересекающая его улица Леваневского ныряет под железную дорогу и выходит на перпендикулярный проезд, так что мчащуюся сбоку машину заметить решительно невозможно. В обычном скучном городе проблему бы решили банальным зеркалом. Но