От заката до заката - Никита Андреевич Борисов

— Сет, ты должен знать... — начал он, но вдруг замер, широко открыв глаза.

Сантанико возникла за его спиной, неуловимым движением обвила руками его шею и впилась клыками в горло. Её глаза — теперь ярко-желтые, нечеловеческие — горели триумфом и голодом. Кровь хлынула черным потоком, заливая безупречно белую рубашку и костюм Ричи.

— Нет! — закричал Сет, вскидывая револьвер. — Оставь его, тварь!

Он стрелял снова и снова, но пули проходили сквозь иллюзию, не причиняя вреда. Каждый выстрел эхом разносился по пустыне, каждая вспышка выхватывала из темноты искаженное лицо его брата. Сантанико смеялась — глубоким, гортанным смехом, продолжая терзать тело Ричи, а тот смотрел на Сета с бесконечной грустью и пониманием.

— Я не смог спасти тебя снова, — прохрипел Сет, продолжая нажимать на спусковой крючок, хотя револьвер уже только щелкал вхолостую. — Даже здесь, даже в собственном бреду я не могу спасти тебя.

Когда прогремел последний выстрел, видение растаяло, словно его и не было. Остался только запах пороха и пустые гильзы, блестящие в песке. Сет остался один в наступающей темноте пустыни, сжимая бесполезный револьвер.

Он откинулся на спину, глядя в небо, на котором начали проступать первые звезды — холодные, равнодушные свидетели его агонии. Сознание ускользало, унося его в темноту, и Сет почти с облегчением отдавался этому течению, готовый наконец встретиться с братом по-настоящему, а не в предсмертном бреду.

И тогда он услышал это — едва различимые звуки музыки, доносящиеся издалека. Басы, пульсирующие, как сердцебиение, женский смех, звон стаканов. Сет рывком сел, напрягая слух. Не галлюцинация. Звук был настоящим, таким же настоящим, как револьвер в его руке и песок под ногами.

С трудом поднявшись на ноги, он побрел на звук, огибая высокую песчаную дюну. Каждый шаг давался с трудом, но музыка становилась всё отчетливее. Преодолев последний подъем, Сет замер на вершине дюны.

В долине перед ним, освещенное неоновыми огнями, стояло огромное здание с мигающей вывеской: "Дважды крученые сиси".

Сет опустился на колени и запрокинул голову к усыпанному звездами небу.

— У тебя действительно отличное чувство юмора, — прошептал он.

Глава 4. Знакомые тени.

Ночь растекалась по асфальту чернилами, заливая трещины и выбоины. Неоновая вывеска "Дважды крученые сиси" вспыхивала в темноте, окрашивая лица людей в алые и синие тона. Сет Гекко остановился в двадцати шагах от входа, наблюдая за фигурой вышибалы – массивной, словно вырезанной из камня.

Воздух вокруг бара густел от сигаретного дыма и запаха дешевого виски. Тяжелый бас музыки прорывался наружу каждый раз, когда дверь открывалась. Тогда на асфальт выплескивался желтый свет, а вместе с ним – обрывки смеха и разговоров. Кружили байкеры.

Гекко поправил воротник пиджака . Охранник заметил его приближение, глаза мгновенно сузились.

— Куда собрался, приятель? — проскрипел он, перегораживая дорогу.

— Внутрь, — ответил Гекко, стараясь придать голосу беззаботность. — Промочить горло после долгой дороги.

Вышибала хмыкнул, окидывая его оценивающим взглядом.

— Не сегодня. Мы не пускаем случайных путников. Это место для своих, понимаешь? Для дальнобойщиков и байкеров. Киски тебя сегодня ждут в другом месте.

— Киски? — Гекко усмехнулся. — Разве здесь не бар? Я ищу выпивку, а не компанию.

— Слушай внимательно, — вышибала наклонился, от него пахло смесью пота и ментоловой жвачки, — я сказал "нет". Не заставляй меня повторять.

Гекко оценил ситуацию. Слишком много ран, слишком мало сил. Он отступил, чувствуя непривычную горечь поражения.

— Как скажешь, здоровяк. Твоя территория, твои правила.

Он отошел к парковке, опустился на капот старого красного "Доджа", напоминавшего машину, на которой они с Ричи колесили по пыльным дорогам Техаса. Те дни казались теперь другой жизнью — безумной, яростной, полной адреналина. До того момента, как все пошло наперекосяк в "Крученные сиси".

Гекко закурил, вдыхая дым, вспоминая прошлое. Солнце, пустыня, дорога. Брат за рулем, радио на полную громкость, пистолет под ремнем и ощущение, что весь мир принадлежит им.

Его размышления прервал шум приближающихся шагов. К бару подходила компания из пяти человек — двое мужчин, девушка и девочка лет десяти, держащаяся за руку встревоженную женщину.

Мужчины шагали с уверенностью людей, привыкших брать то, что хотят. Гекко невольно отметил их сходство с ним и Ричи — та же походка, тот же хищный взгляд. Один постарше, с тщательно уложенными волосами и в костюме с расстегнутым воротом, второй — моложе, в кожаной куртке и с нервными, дергаными движениями.

Женщина позади них выглядела испуганной, бледной. Её взгляд метался по сторонам, а рука, державшая девочку, заметно дрожала. Маленькая, с растрепанными волосами, смотрела в землю, словно боясь встретиться с кем-то взглядом.

Девушка лет двадцати пяти держалась особняком — высокая, стройная, с лицом, не выражающим никаких эмоций. Она наблюдала за происходящим с холодным интересом, будто происходящее её не касалось.

— Эй, привратник! — окликнул вышибалу старший из мужчин. — Придержи-ка дверь для джентльменов.

Охранник скрестил руки на груди.

— Частная вечеринка. Только для членов клуба.

— Вот как? — мужчина улыбнулся. — А я думал, это просто бар, где наливают виски всем, у кого есть деньги. Или я ошибаюсь?

— Не ошибаешься, Питти, — усмехнулся младший. — Наш друг просто не понимает, с кем разговаривает.

Вышибала сделал шаг вперед.

— Слушай сюда, умник. Мне плевать, как тебя зовут. Сегодня киски развлекаются без вас. Так что поворачивай оглобли и вези свою компанию куда подальше.

Гекко наблюдал, как напрягается спина Питти. Он помнил это ощущение — момент перед взрывом, когда решение уже принято, но еще не реализовано.

— Послушай, дружище, — голос Питти стал мягче, обманчиво дружелюбнее, — я понимаю, у тебя работа. Но мы проехали чертовски долгий путь. Дамы устали, — он кивнул в сторону женщин, — нам нужно отдохнуть, выпить. Может, договоримся?

Вышибала усмехнулся, наклоняясь ближе.

— Я сказал…

Движение Питти было молниеносным — правая рука взметнулась вверх, что-то блеснуло в свете неона, и вышибала уже оседал на землю, схватившись за горло. Питти поймал его, аккуратно опуская, словно укладывая спать ребенка.

— Ты слишком много говоришь, приятель, — прошептал он, вытирая нож о рубашку охранника. — А я не люблю, когда меня перебивают.

Гекко застыл, наблюдая сцену, словно смотрел старый фильм, где знал каждый кадр. Так же двигался Ричи, так же улыбался после. Дежавю