ПоэZия русской зимы - Алиса Владимировна Орлова

Я всё больше солдат,

и со мной в бесконечном ряду

сотни тысяч таких же стоит,

замыкая орду,

и пока не берут нас толпой

на зачистку котлов,

мы спасаем от местного гнуса

отеческий кров.

Стихи. Фронтовые

«Тихо-тихо. Бой прошёл, и…»

Тихо-тихо. Бой прошёл, и

не свистят над ухом пули.

Спрятав лица в капюшоны,

парни русские уснули.

Спят в окопах автоматы

после страшной заварушки.

Замолчали виновато

куковавшие кукушки.

Было жарко, стало сыро.

Ветром облако полощет,

и висит кусочек мира

над задумавшейся рощей.

«Он шагает по войне…»

Он шагает по войне

в керамической броне,

с командирскими часами,

закурив донецкий «самел».

Не мальчишка, но старик,

бородатый штурмовик,

настоящий, самый русский

с группой крови на разгрузке.

Завтра утром ровно в пять

будет Киев штурмовать

в честь единственной подруги,

той, которая в испуге

от того, что чудо-град

захватил ползучий гад,

от того, что русский город

заселил поганый ворог.

«Жахало и пенилось в ушах…»

Жахало и пенилось в ушах,

спали штабелями в блиндажах,

кипятили снег на зажигалке

и, смеясь, пристреливали палки.

Положив под голову клешни,

матерились хуже алкашни.

Трудно разговаривать культурно,

посчитав потери после штурма.

Забирали улицы, мосты,

базы, укрепления, посты

у проворовавшегося гада.

Всё своё – чужого нам не надо.

После боя, смазав калаши,

в женщинах не чаяли души,

байками затравливали ночи

и домой хотели… Но не очень.

«Не видать…»

Не видать

в прицеле солнца.

Фронт стоит,

не шелохнётся.

Распустившийся

мороз

на два метра

в землю врос,

и порывистым

галопом

скачет ветер

над окопом,

выбивая по пути

из патронов

конфетти.

«Я здесь, и мысли о тебе…»

Я здесь, и мысли о тебе

наполнены любовью.

Жую простуду на губе

и сплёвываю кровью.

Смотрю, процеживая мрак,

и слепну от пожарищ.

Лицом к лицу заклятый враг,

плечом к плечу – товарищ.

Ты с нами, мы в одном строю,

ты тоже месишь глину.

Я грудью за тебя стою,

ты – прикрываешь спину.

Мороз нахлынувшей зимы

и жар лихой годины…

Ты тоже здесь, и, значит, мы

никем не победимы.

«Вернулись парни с боевого…»

Вернулись парни с боевого,

вернулись на своих ногах.

Жива Россия и здорова,

чего не скажешь о врагах.

Сгущались над равниной тучи,

но верен был и был суров,

как Божий суд, отряд летучий

безбашенных штурмовиков.

Отваге есть куда излиться

слепящим ливнем из ведра.

На месте вражеских позиций

теперь бездонная дыра.

И проще самого простого

сказать о сущностях земли:

вернулись парни с боевого,

распили чай и спать легли.

«Целый…»

Целый

день

на бэтээрах

перекрашивали

снег,

и под

вечер

батарея

разрядилась

на ночлег.

Парни

расползлись

по норам,

я остался

до утра

брать

бессонницу

измором

под журчание

костра.

Много жара,

мало дыма.

Ночь

исполнена

огней.

Можно

думать

о любимой

как о женщине

своей.

Сохнет

сброшенная

каска,

скачет

месяц

голышом.

Всё настолько

распрекрасно,

что немного

хорошо.

Лес молчит,

но ловишь

ухом:

всякой нечисти

в укор

звучно тянет

русским духом

изо всех

звериных

нор.

Синица

Полночь.

В небе

звёздный улей.

Поле белое

лоснится.

Развлекает

в карауле

сердобольная

синица,

и шевелятся усы

нашей

лесополосы.

В блиндаже

чужая нычка

переполнена

бычками.

Птичка

ростом невеличка,

а по воздуху

чеканит,

чтоб

уставший караул

от мороза

не уснул.

Сколько

клювиком

ни щёлкай,

не возьму тебя

на мушку!

Время льётся,

как сгущёнка

в металлическую

кружку,

и как будто

сотню лет

нет войны

и смерти

нет.

«Растопырило небо…»

Растопырило небо

продрогшую лапу

и моргает глазищем:

– За кого ты воюешь?

– За маму и папу!

За могилки

на старом кладбище…

Облака опустились

на чёрную кочку,

о любви промяукав:

– За кого ты воюешь?

– За сына и дочку,

за родителей

будущих внуков!

Отвечать на простые

вопросы без мата

переходит в привычку:

– За кого ты воюешь?

– За лучшего брата

и за лучшую в мире

сестричку!

– От слепого огня

уходя по туману,

будто прячась в кулису,

за кого ты воюешь?

– За Инну и Анну,

за Марию

и за Василису!

– На тарелку сгружая

овсяную кашу,

что гороховой гаже,