Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

колени, поставила на них подбородок и начала наблюдать за падающим за окном снегом. Снежинки кружились и падали, пока мое сознание медленно погружалось в сонную бездну. Перед моими глазами замаячила пугающая темнота, и я ощутила сильное желание броситься в эту бездну с головой в порыве самоубийства.

Наконец, не силах больше бороться с собственным разумом, я закрыла воспаленные от недосыпания глаза и погрузилась в глубокий сон. Головная боль была настолько невыносимой, что тело сразу обмякло, хотя сознание оставалось кристальном чистым. Мой мозг буквально пульсировал. Когда я с трудом разлепила веки, то поняла, что квартира уже погрузилась во тьму, а серебристый свет луны нарисовал круг посреди гостиной, словно озарил актера на сцене. Мое сердце забилось быстрее, и я немного приподнялась, упираясь руками в подлокотники кресла, как вдруг услышала шепот. Казалось, пульс в запястье отдается ударами в голове.

– Кто вы? – в страхе прошептала я.

Сердце ушло в пятки.

Увидев на полу змею, извивающуюся и отливающую серебром в тусклом свете комнаты, я захотела встать, но мои запястья словно приковало к креслу. Я не могла сдвинуться с места. Крик ужаса подступил к горлу. Змея остановилась в центре лунного круга и медленно подняла голову, выпятив назад ядовитую шею. Наши глаза встретились. Я не могла ни закричать, ни пошевелиться.

Алые змеиные глаза смотрели прямо в мои.

Она выглядела как пустынная черная змея, но, присмотревшись повнимательнее, я заметила на чешуе синие отблески и поняла, что это была пустынная черная гадюка.

Я впервые в жизни видела гадюку, но как же она отличалась от других представителей своего семейства… Раньше я не то чтобы не видела, даже никогда не слышала о существовании гадюки с черно-синей чешуей, не говоря уже о ее названии.

Змея высунула язык, и по комнате разнеслось громкое шипение. В тот же момент из моего горла вырвался душераздирающий крик. Я вскочила с дивана, будто разорвав невидимые оковы, и побежала прочь. От нестерпимого страха у меня из глаз брызнули слезы. Внезапно я с кем-то столкнулась, потеряв равновесие, но чьи-то сильные руки схватили меня за запястья и помогли устоять на ногах. Я испуганно подняла голову, чтобы посмотреть на этого человека. Меньше всего на свете ожидала увидеть бабушку. Слезы все еще текли по моим щекам, но было уже не так темно. Стало светло почти как днем.

– Махинев, – позвала бабушка, продолжая крепко сжимать мои запястья. – Что происходит?

– Бабушка! – Я в ужасе оглянулась, а потом уставилась в такие же, как у меня, кроваво-карие глаза бабушки, которая наблюдала за мной. – Я…

– Что ты? – Она странно посмотрела на меня. Одета она была как обычно: в черное платье и черный кружевной платок, под которым прятала свои волосы. Веки она подводила черным карандашом, который отпечатался прямо на мешках под глазами. Бабушка хоть и выглядела привычно, но во мне все равно продолжал нарастать ужас.

– Просто испугалась, – задыхаясь, ответила я. Вырвавшись из ее цепких рук, я перевела дыхание и посмотрела ей в глаза.

– Тебе уже двадцать один, ты должна научиться противостоять своим страхам.

Я согласно кивнула. Никак не могла избавиться от странного чувства внутри меня. Какая-то неестественная смесь любопытства и беспокойства.

– Когда ты пришла? Я не слышала, как звонили в дверь.

– Твой отец дал мне запасной ключ. Я вошла как раз в тот момент, когда ты закричала. – Бабушка оглядела гостиную поверх моего плеча. – Ты ведь одна, да?

– Да, – ответила я, медленно отступая назад. – Проходи.

– Нет, – сказала бабушка. – Я просто хотела кое-что тебе передать.

Я в сомнении выгнула бровь.

– Что же?

Моя бабушка Махинур была, пожалуй, самым чудаковатым членом нашей семьи. Отношения между ней и моим отцом складывались настолько странные, что я не могла охарактеризовать их ни как хорошие, ни как плохие. Иногда мне казалось, что они – единственная опора и поддержка друг для друга, а порой они становились чуть ли не заклятыми врагами. Бабушка запустила свои накрашенные черным лаком ногти в вязаную сумочку, висевшую на плече, и я уставилась на ее мертвецки бледные руки, замерев в ожидании. Сердцу снова стало тесно в груди от того необычного щемящего чувства. Бабушка достала карту и двумя ногтями протянула ее мне. Я опустила на нее взгляд.

– Что это, бабушка?

– Я забыла вложить закладку для книги, которую подарила тебе, – ответила она, продолжая держать один палец на обратной стороне карточки, а другой – на лицевой.

Потом она медленно повернула ее ко мне лицом, и я увидела силуэт женщины, чье лицо закрывал бабушкин ноготь. Это была карта Таро, изображающая Верховную Жрицу.

Стоило мне только взглянуть на карту, и я почувствовала, как кровь с бешеной скоростью понеслась по венам, а в лицо будто ударил свет прожектора.

– Как тебе? Красивая, правда? – Бабушка протянула мне карту. – Возьми.

Какая-то часть меня хотела прикоснуться к ней, взять в руки и внимательно рассмотреть каждую ее деталь, но другая часть продолжала удерживать меня от этого поступка. И хотя бабушка была доброй и чуткой женщиной, я чувствовала, что в ней есть и некая темная сторона, которая иногда пугала до ужаса.

– Это же карта Таро, верно? – хмуро спросила я, не отрывая взгляд от карты. – Зачем использовать ее как книжную закладку?

– Тебе она что, не понравилась?

– Нет, наоборот, она мне очень понравилась, но…

– Тогда бери, – проговорила она, буквально сунув карту мне под нос. – Некоторые книги идут только с закладками.

Я приняла карту и развернула ее лицевой стороной к себе. Бабушка не отрываясь наблюдала за мной, и хотя мне было немного не по себе от ее внимания, я не могла отвести взгляд от Жрицы.

– И как? – спросила она, не скрывая любопытства в голосе. – Каково держать ее в руках, Махи?

Время от времени она называла меня Махи, и хотя я не знала, что это значит, мне нравилось слышать уменьшительное имя с ее уст. Я кивнула головой, глядя на карту как завороженная.

– Она будто зачарована, – прошептала я. – Бабуля, а ты веришь в предсказания карт Таро?

– Да, – тихо ответила она, а затем обхватила мои ладони своими. Карта, по-прежнему зажатая в моей руке, оказалась между нами двумя, словно связывала нас вместе. – Махи, – продолжила бабушка, глядя мне прямо в глаза. – Пообещай мне, что всегда будешь осторожна. Ты обязана быть осторожной. А еще пообещай мне, что не станешь меня убивать, черт возьми. Давай, пообещай мне. Ты будешь очень сильной и осторожной.

– Бабуля, что-то не так? – спросила я, и голос выдал мое беспокойство. Тревога внутри меня нарастала,