Картографы рая и ада - Василий Андреевич Владимирский

Инфокочевник

Об инфокочевниках впервые заговорили в начале нулевых, когда у представителей творческих профессий появилась техническая возможность работать удаленно, путешествуя по всему миру, от Тайваня до Парижа и от Новосибирска до Кипра. Однако Гарри Гаррисон выбрал этот образ жизни за много десятилетий до появления персональных компьютеров и широкополосного интернета.

Еще в 1956 году его измученная хроническим безденежьем семья перебралась в Мексику (именно там был начат дебютный роман писателя, «Неукротимая планета», и написаны первые рассказы о Джиме ди Гризе, «крысе из нержавеющей стали»). Зиму 1957–1958 годов семейство провело в Лондоне, где застряло без денег и жестоко страдало от холода: в то время в Англии централизованное паровое отопление оставалось скорее экзотикой, чем рутиной, а средств на оплату газового камина хватало в обрез. Летом 1958 года Гарри с семейством перебрались в Италию, на остров Капри, прошлись «по ленинским местам». Начиная с 1959-го Гаррисоны жили в Дании, потом, после небольшого перерыва, обосновались в Ирландии, изъездили весь остров, пока не остановились в Дублине. Время от времени они возвращались в США, но бо`льшую часть своей жизни автор «Стальной Крысы» провел в поездках по Европе: его привлекала местная дешевизна, мягкая система налогообложения, а в Скандинавии, помимо прочего, – еще и социальная медицина.

И все это время он продолжал писать, рисовать, редактировать многочисленные журналы, составлять антологии для европейских, британских, но прежде всего американских издателей: его пишущая машинка и рисовальные принадлежности обычно отправлялись вслед за писателем морем или грузовой авиапочтой. Правда, нередко гонорары задерживались – а однажды, по воспоминаниям Гаррисона, издатель, знающий о нестабильности банковской системы за пределами США и Соединенного Королевства, просто выслал деньги письмом, завернув в копировальную бумагу, чтобы таможня не обнаружила купюры на просвет (самое время взять этот лайфхак на вооружение).

Удивительные приключения иностранца в России

Как и многие другие американские фантасты, от Айзека Азимова и Роберта Сильверберга до Кори Доктороу, Гарри Гаррисон имеет русско-еврейские корни: его мать родилась в 1882 году в Риге, оттуда ее семья перебралась в Санкт-Петербург и только затем эмигрировала в США.

Человек широких взглядов, он старался по мере сил следить и за фантастикой социалистического лагеря: в ежегодники, которые Гаррисон составлял совместно с Брайаном Олдиссом, входили рассказы Онджея Неффа, Ильи Варшавского и других восточноевропейских писателей. В 1970-х, став организатором большого международного фестиваля в Дублине, Гаррисон не забыл о своих советских коллегах. Правда, на первом конвенте свести знакомство с «комми» не получилось: «Не было русских. Я пригласил только одного человека из СССР – Евгения Брандиса. Это был критик мирового уровня, специалист по английской литературе, с некоторых пор обратившийся к фантастике. Он сравнивал мое творчество с творчеством Джонатана Свифта: как не желать знакомства с таким человеком!» Зато на второй ирландский конвент удалось заманить председателя Совета по научной фантастике при Союзе писателей СССР Еремея Парнова и его непосредственного начальника. Ответную любезность Парнов смог оказать в годы перестройки: в 1987-м Гаррисон стал гостем московской международной конференции «Научная фантастика и будущее человечества» – вместе с Фредериком Полом, Джоном Браннером, немецким писателем Гербертом Франке и другими фантастами из разных лагерей как «равный среди равных».

Но подлинное чудо случилось уже после распада СССР: буквально за несколько месяцев Гаррисон превратился в одного из самых востребованных в нашей стране англо-американских фантастов, стремительно обогнав куда более именитых коллег и современников. Таких тиражей, как в России, у автора «Стальной крысы» и «Мира Смерти» не было ни в одном другом уголке мира, не исключая США. Впервые Гаррисон побывал в постсоветской России в 1998-м по приглашению московских издателей и был буквально ошеломлен уровнем своей популярности. Много лет он оставался завсегдатаем конвентов СНГ – как и Роберт Шекли, другой фантаст, известный русскоязычным читателям неизмеримо лучше, чем англоязычным. Гаррисон побывал на московском «Росконе», петербургском «Интерпрессконе», киевском «Евроконе», участвовал в авторских турах, дал сотни интервью. И все же причина такого ураганного спроса продолжала оставаться для писателя загадкой. «Меня удивляет мой успех за пределами США. Я не понимаю, почему меня читают в России и других странах, – признался Гаррисон на встрече с читателями в московском магазине «Стожары» в 1998-м. – Мне казалось, что мои намеки на историю и современность США понятны только американцам».

Любой гасконец с детства академик

Петербургский писатель Андрей Балабуха любил рассказывать байку: на «Интерпрессконе-1998», конвенте любителей фантастики в Ленинградской области, они с Гаррисоном оказались в одном лифте. Переводчик представил Балабуху автору «Стальной крысы», и тот внезапно заключил русского коллегу в объятия – и не расставался с ним до конца фестиваля. Выяснилось, что в одной из статей о Гаррисоне, переведенных на английский, Балабуха сравнил фантаста с Лукианом Самосатским, чем невероятно польстил не избалованному такими комплиментами американцу.

Гаррисон любил бравировать своим статусом «крепкого ремесленника», озабоченного только прибылью: «Такова суть литературной поденщины: необходимо знать рынок и давать ему то, что он хочет. Это дело взаимовыгодное: ты выясняешь, что нужно знакомым издателям, тем или иным читателям, и в процессе удовлетворения их потребностей наполняешь собственный карман. Что тут стыдного?» Но на самом деле репутация научной фантастики беспокоила его всерьез. Гаррисона всегда тянуло к нонконформистам и новаторам: роман «Билли – герой галактики», который писатель не без гордости именовал «авангардистской прозой, смесью черного юмора и сюрреализма», впервые был напечатан на страницах журнала «New Worlds», ставшего рупором британской Новой волны. Он много лет дружил с автором «Заводного апельсина» Энтони Бёрджессом и неоднократно включал его рассказы в свои антологии. Гаррисон стал и одним из первых американских издателей Хорхе Луиса Борхеса[12] – правда, агенты аргентинского классика вскоре смекнули, что к чему, задрали расценки с пятидесяти долларов за рассказ до тысячи, и эти произведения стали не по карману представителям научно-фантастического цеха. Более того, в 1964–1965 годах Гаррисон предпринял первую в истории попытку запустить серьезный академический журнал, посвященный НФ, – «SF Horizons». Опубликовать удалось всего два номера, зато на их страницах появилось несколько развернутых аналитических статей, а также интервью, взятые известным писателем. будущим букеровским лауреатом Кингсли Эмисом у Клайва Стейплза Льюиса и Уильяма Берроуза.

Иными словами, Гаррисон-писатель, автор бесхитростной «Стальной крысы», и Гаррисон-редактор, поклонник нонконформистской, изобретательной, стилистически щедрой прозы – два разных человека, с разными вкусами и предпочтениями, и путать их было бы большой ошибкой.

Если вспомнить хрестоматийную коллизию, типичную для комиксов, кто из них настоящий