Ленинизм и теоретические проблемы языкознания - Федот Петрович Филин

Разумеется, мы за то, чтобы дедуктивный и индуктивный методы так сочетались бы друг с другом, чтобы сущность языковых явлений раскрывалась глубже и шире, чтобы мы никогда не упускали из виду факты, входящие в наше живое созерцание и всегда ориентировались бы на практику в широком смысле этого слова. Надо постоянно искать новые методы исследования и совершенствовать старые уже проверенные практикой методы. В этой связи следует сказать о квантитативном или математическом методе. Все, что подлежит исчислению, может изучаться математическими дисциплинами. Несомненно, в языке имеются стороны, которые поддаются исчислению. Из этого следует, что применение математических приемов исследования по отношению к языку вполне закономерно и должно развиваться. Весь вопрос только в том, исчерпывается ли сущность языка его исчисляемыми сторонами. Совершенно очевидно, что нет.

Громадное количество таких понятий, как «значение слова», «языковой стиль», «национальный язык», «диалект», «архаизм», «флексия», «склонение», «спряжение», «фонема», «синоним» и т.д., нуждается в определении сущности явлений, которые стоят за этими понятиями, их качественных сторон. Все языкознание пронизано подобного рода понятиями, строится на них. По-видимому, языковые субстанции, языковую материю можно определять, в основном, «качественным» способом, используя обычные средства естественного языка. Квантитативная сторона языка представлена прежде всего в отношениях между элементами субстанции, хотя суть этих отношений не может исчерпываться исчислением. Это и обусловливает затруднения и неудачи в деле машинного перевода и других предприятий, связанных с проблемами автоматизации языковых процессов. Известно, что вначале возлагались большие надежды на скорое практическое решение машинного перевода, что, конечно, сулило бы огромные выгоды. Однако через несколько лет обнаружилось, что решение этой проблемы откладывается на неопределенное время. Некоторые специалисты вовсе впали в скептицизм. Один из пионеров машинного перевода И. Бар-Хиллел пишет:

«Машинный перевод зашел в тупик, из которого он не может выйти без радикальных изменений всех его методологических основ»[11].

Какими должны быть все эти радикальные изменения, он не знает, он только констатирует, что предпринятые попытки в этой области – попытки с негодными средствами. Например,

«интенсивное изучение одного из наиболее популярных проектов механизированного решения задач и не столь обширный отчет о разработке „искусственного мышления“ породили такое количество необдуманной и безответственной болтовни, что невольно приходишь в ужас, а во многих случаях в полное замешательство. Во всей этой болтовне не содержится абсолютно ничего, что могло бы обещать хоть какую-то реальную помощь для механизации перевода»[12].

«В заключение я должен сказать следующее, – пишет И. Бар-Хиллел, – нет никакой перспективы того, что применение электронно-счетных машин может привести к каким-то революционным изменениям в области перевода. Использование полностью самостоятельного автомата для выполнения подобной работы является совершенной утопией уже потому, что книги и журналы обычно пишутся для читателей, которые располагают определенной общеобразовательной подготовкой и способностью логически мыслить; даже самое искусное использование всех формальных признаков речи не может ни достичь, ни превзойти логического мышления человека. Надежды, которые многие из нас питали в течение десятка лет, оказались нереалистичными»[13].

Мнение И. Бар-Хиллела – мнение глубоко разочарованного человека, оказавшегося у разбитого корыта. Из этого, конечно, не следует, что математические методы не нужно применять для изучения языка, хотя бы потому, что наличие в языке черт, поддающихся исчислению, несомненно.

Горечь скептицизма проявляется и у американского лингвиста Ч. Хоккета, много поработавшего в области лингво-математического моделирования. В предисловии к своей книге «Язык, математика и лингвистика» он пишет, что полностью разочаровался в методах моделирования (в особенности в том виде, как они разрабатываются Хомским и его школой в США),

«ибо эти методы основываются на предпосылке, что человеческий язык является такой же строго определенной (well defined) системой, как, например, язык математики и символической логики, а эта предпосылка никак не соответствует действительности»[14].

Мы вполне присоединяемся к этой оценке.

Недавно вышла в свет книга А.В. Гладкого и И.А. Мельчука «Элементы математической лингвистики». Авторы относят математическую лингвистику к математическим (не филологическим, не гуманитарным) дисциплинам: это математическая дисциплина,

«обращенная в сторону естественных языков и лингвистики»[15].

Математическая лингвистика имеет дело только с абстрактными величинами, которые заданы точными определениями, и пользуется формальным методом.

«Слово „формальный“ не означает ничего, кроме как „логически последовательный + однозначный + абсолютно явный“, так что формальное описание отнюдь не исключает обращение к содержанию, к смыслу»[16].

К логической последовательности, однозначности, абсолютной явности и обращению к смыслу стремится любой исследователь. Суть вопроса не в этом, а в том, что математическая лингвистика имеет дело с абстрактными величинами и математической символикой. Как со своими задачами справляются А.В. Гладкий и И.А. Мельчук, судить не лингвисту, а математику, поскольку, по определению авторов, математическая лингвистика является математической дисциплиной, как и другие математические дисциплины. Математическая лингвистика должна развиваться и ее следует поддерживать. Однако один способ познания, в том числе и математико-формальный, не является универсальным. Надо полагать, что разумное применение математических методов в лингвистике закономерно, но введение математического аппарата должно быть всегда оправдано, т.е. должно давать такие результаты, получение которых другими методами невозможно или очень затруднено. Иначе игра не стоит свеч. В языке же, как было уже сказано, имеются такие сущности, которые не могут поддаться никакой самой изощренной формализации. Изучением этих сущностей, составляющих специфику языка, и занимается наука, которая называется не математикой, а языкознанием.

Когда структурное или математическое языкознание (это, конечно, не одно и то же) получило широкое распространение, стали раздаваться голоса, что это новый этап в развитии лингвистики. В известной мере это правильно: если в науке возникают новые методы и соответствующие им ответвления, которых раньше не было, можно говорить о новом этапе в истории науки. Однако, когда полагают, что структурное и математическое языкознание отменяют все другие направления лингвистики или вбирают их в себя, «перерабатывают» их, делают их частными в общей новой основе, то это глубокое заблуждение, о чем свидетельствует само состояние и развитие современного языкознания, отечественного и зарубежного. Так называемые традиционные лингвисты вовсе и не думают уходить со сцены. Наоборот, их творчество развивается вглубь и вширь, их методы совершенствуются. Правильно будет говорить о наличии различных лингвистических направлений, различных приемов исследования, которые в идеале должны были бы соответствовать различным аспектам такого многосложного явления, как язык. Синтез методов в смысле поглощения или подчинения одному существующему теперь методу всех других методов – дело нереальное, плод больной фантазии.

Когда речь идет о сосуществовании разных методов, предполагаются разные способы, приемы исследования, а