Форточница - Натали Лавру

Прежде чем садиться за праздничный стол, я отвела бывшую сестру по несчастью в уголок – перетереть за жизнь.

– Значит, так, слушай сюда, – деловито начала я. – Тебя взяли в эту семью исключительно по моей рекомендации. Я замолвила за тебя словечко. Если ты накосячишь и хоть как-то разочаруешь приёмных родителей, я тебя лично уведу обратно в детдом. Тебе всё ясно?

– Д-да, – испуганно закивала Гуля.

– Гульнара! Наташа! За стол! – послышалось из большой комнаты.

Вот так я посодействовала появлению детей у одиноких родителей и родителей у одиноких детей. А уж насколько будет счастлива эта семья – покажет время.

***

Перед Новым годом я помогала Косте и его коллегам закупать и дарить подарки детдомовским детям. Дело это, как оказалось, не только благородное, но и муторное. От одной езды по магазинам со списком покупок можно ноги протянуть.

Вечером, после того как мы из последних сил приползли домой, Костя, вместо расслабляющего фильма перед сном, достал из кейса бумаги и сел работать.

– Ты чего это? – не поняла я.

– Конец года. Отчёты горят, – устало ответил он.

И так стало его жаль, что совесть не позволила бы мне лечь спать.

– Давай помогу, – предложила ему.

– Нет, Наташа, иди отдыхай. Сегодня и так был сумасшедший день.

– Так ведь и загнуться недолго. Скоро тебе и кейс будет без надобности: бумаги будешь в мешках под глазами носить. Говори, что надо делать, – тоном, не терпящим возражений, сказала я.

Костя сдался. Объяснил, что нужно просуммировать столбцы данных в отчётах со всей папки и сгруппировать их в таблицу.

Сказано – сделано. В три ночи мы, окосевшие от работы, легли спать, чтобы встать в шесть. И что бы он делал без меня?

Начался последний день школы, и прямо с уроков я побежала в детдом на праздник к детям.

Ещё год назад я стояла в шеренге сироток, ожидающих подарка, как чуда, и не подозревала, что совсем скоро окажусь по другую сторону.

Всё сложилось невероятно. И это непередаваемое чувство.

Детдомовцы смотрели на меня с завистью, особенно те, с кем мне довелось познакомиться. И только Танька насмешливо улыбалась, поглядывая то на меня, то на Костю. Вот ведь коза! Палит контору.

Пока шёл праздник и Дед Мороз со Снегурочкой устраивали представление, я подпитывалась радостью детей, а когда все разбрелись прижимая к груди подарки, мне едва хватило сил не уснуть в машине и добраться до своей кровати.

Костя выглядел немногим лучше меня.

– Я вдруг вспомнил, что забыл приготовить подарок для тебя, – признался он, когда зашёл ко мне в комнату перед сном.

– И я забыла, – вздохнула я. – Что-то мы совсем замотались…

– На каникулах скатаемся, выберем. Хорошо? – изобразил подобие улыбки он и дважды чихнул.

– Вся правда. Будь здоров. Иди спать, – и я до ушей накрылась одеялом.

– Спасибо. Спокойной ночи, – ответил он и ушёл.

***

А назавтра, тридцать первого декабря, Костя заболел. Высокая температура, озноб, насморк и прочие прелести ОРЗ.

Вместо салатов я готовила куриный бульон с луком, имбирно-лимонный чай и меняла своему болезному попечителю компрессы.

Костя сначала крепился, а потом совсем слёг, да ещё и бредить начал.

А я слушала. Про то, как он кого-то прогонял, плакал, что о чём-то сожалеет, и заявлял, что не отпустит меня.

Потому бред и прозвали бредом. Не отпустит он меня, ага. Спит и видит, чтобы меня на какую-нибудь бабу заменить.

Так мы и встретили Новый год: я всеми правдами и неправдами уговаривала Костю выпить кружку горячего бульона, а он всё норовил съехать с подушек и распластаться по постели.

Чтобы как-то отвлечь Костю от мрачных дум, я читала ему сказки с электронной книги. Сначала про Иванушку-дурачка, потом про Илью Муромца…

– Спасибо, Наташа, – прошептал Костя и хоть слабенько, но улыбнулся.

Я читала ему, пока он не уснул, пустив слюнку на подушку. Весь такой измученный, ослабевший, уязвимый.

Признаться, ухаживать за болезным Костей мне было в кайф. Я вовсе не кровожадная, просто так к нему проще приблизиться, дотронуться, проявить заботу.

В свете ночника я любовалась им. Да, знаю, глупо звучит, но я глазела и не хотела уходить.

Утром я проснулась не в своей комнате оттого, что звонил Костин телефон. На дисплее высветилось «Мама».

– Костя! – затеребила я его. – Костя, проснись, тебе мама звонит.

– М-м-м… – простонал он.

– Как ты? – я потрогала его лоб – горячий. – Ох… Сейчас принесу компресс.

***

Идиллию нарушила Светлана Георгиевна, которая прибежала, как только узнала о болезни сына.

И началось: и бульон-то я сварила неправильно, да кто ж так делает, да я гроблю её сыночка, и вообще ему надо в больницу.

– Мама, отстань от Наташи! – хрипло, изо всех сил напрягая голосовые связки, рявкнул он.

– А чего ты заступаешься за неё? От детдомовских чего угодно можно ожидать.

Чего там она говорила дальше, я не слышала. Ушла к себе в комнату и сидела там, пока Светлана Изверговна не ушла.

А мне пища к размышлению: так ли сильна моя любовь к Косте, чтобы терпеть эту зловредную потенциальную свекровь. Све-кровь… Свежая кровь. Кровопивушка, короче. Как есть пиявка. Горше маслин.

То ли дело Елена Николаевна, которую можно без причины обнять, и она будет только рада. С ней мы, хоть и не родственники, а всё равно как родные. Пожалуй, если с Костей у меня ничего не выйдет, я буду захаживать к Юлиным родителям в гости.

Одно в моей голове не укладывалось: как у Светланы Изверговны, гиперопекающей и властной мамаши, вырос такой сын? В смысле, нормальный. Ведь любой бы на его месте кукухой поехал.

Как?

Пролить луч света на этот вопрос мог лишь один человек.

Я, преодолев противное послевкусие от общения с незваной гостьей, отправилась проверить, как там Костя, ну, и за ответами заодно.

Он не спал. Лежал на боку, прижимая к шее пластиковую бутылку с холодной водой, и смотрел в стену.

– Наташ, ты прости за маму, – сказал он.

– Я от неё ничего другого и не жду. Мне только одно непонятно: как у такой матери вырос ты? Терпеливый, благородный, без собственнических закидонов.

Костя как-то горько усмехнулся.

– Никакой я не такой. Когда мы узнали, что Юля не сможет иметь детей, я заявил ей, что неродной ребёнок мне не нужен. Она по вечерам плакала, закрывшись в ванной, постоянно возвращалась к разговору о приёмных детях, даже предлагала развестись… А не хотел её отпускать, она