Уильям Тиндел. Слово, церковь и государство в раннем английском протестантизме - Татьяна Георгиевна Чугунова

из того, что он имел, будь то конь или 20 фунтов, или то, что вообще у него есть — цепь из золота в сотню марок или 5000 фунтов, если им повезет. Ничего вам нигде не отслужат, если вы не дадите священнику на лапу»[1021].

Английский богослов осуждает католический епископат за незаконный сбор десятин, налогов, посмертных даров, пожертвований в пользу церкви, инсинуации с завещаниями и многое другое, что вызывало серьезное противодействие со стороны мирян, среди которых был уже упомянутый на страницах этой книги лондонский эсквайр У. Трейси. Злоупотребления католического духовенства стали предметом острой критики и со стороны английского гуманиста, декана собора св. Павла Дж. Колета в его знаменитой «Соборной проповеди» — богослов, по словам исследователя его жизни и творчества Л.В. Софроновой, «призывал вернуть церковь к утраченному аскетическому и апостольскому идеалу»[1022]. Тиндел не мог не знать об этой проповеди, произнесенной Колетом на Соборе католического духовенства в Лондоне в феврале 1512 г. В этом же году вышло два издания этой проповеди: на латинском и английском языках. В 1530 г., когда Тиндел находился за границей, «Соборная проповедь» была вновь издана на обоих языках Т. Лупсетом[1023]. Колет выделяет несколько тяжких грехов, в которых погрязла католическая церковь, и среди них: «гордыня и жажда славы почестей», «плотская похоть», «алчность», «мирские занятия». Особенно красноречиво он (как, впрочем, и Тиндел) говорит о грехе стяжания земных богатств, который является корнем всех других злоупотреблений:

«Эта отвратительная язва настолько проникла в умы почти всех священников, настолько затмила духовные очи, что мы слепы ко всему, кроме того, что приносит нам какую-нибудь прибыль. Что еще, помимо доходных мест и высоких должностей мы ищем в Церкви? Да и от этих должностей, что еще мы жаждем получить, как не десятины и ренты? Что беспокоит нас кроме того, много ли, насколько значительные и выгодные бенефиции мы получим, чтоб они доставляли нам наибольшую прибыль? О жадность! Св. Павел справедливо называл ее корнем всяческого зла (1-е Тим., 6:10). Это от нее происходит накопление одного бенефиция за другим. От нее — такие большие выплаты, назначаемые за уступленные бенефиции. От нее — вымогательства и злоупотребление правом церкви на десятины, пожертвования, дары на заупокойные мессы. О них мы печемся не меньше, чем о собственной жизни. О жадность! От нее — эти расточительные визитации епископов. От нее — продажность судов и те, ежедневно изобретаемые уловки, которые так раздражают простой народ. От нее происходит, кроме того и распутство церковнослужителей. О жадность! Мать всякого беззакония, от которой происходит горячее стремление церковных судов расширить свою юрисдикцию; от нее исходят эти бессмысленные и яростные раздоры между церковными судьями; от нее — инсинуации с завещаниями; от нее — неумеренное и дотошное исполнение всех тех законов, которые способствуют любому барышу и, напротив, забвение и пренебрежение теми, которые касаются исправления нравов. Нужно ли перечислять остальное? Одним словом, говоря кратко: вся порча церкви, все расстройство, все обмирщение происходят от алчности священников. По словам св. Павла, которые я здесь снова повторю, вбивая в ваши уши: “Жадность — корень всякого зла”»[1024].

Речь Колета, в отличие от Тиндела, более интеллигентна и умеренна, он реже переходит на просторечные выражения, не использует грубых сравнительных образов. Обращаясь к клирикам, гуманист, в противоположность реформатору, не дистанцируется от них, относя себя к их числу и повсюду употребляя местоимение «мы». Тиндел же, рукоположенный в священнический сан, тем не менее, никогда не идентифицировал себя с клириками, о которых всегда писал в третьем лице, используя хлесткие фразы, что отчетливо явствует из следующего пассажа:

«А какие у них орды нищенствующих монахов! Священник бреет, викарий стрижет, приходской священник мажет, монах скребет, духовник подравнивает, не хватает лишь мясника, чтобы еще освежевал! Что они имеют за свой духовный закон (как они называют его) за год в монастырях и каждом диоцезе? Сколько получают комиссары и официальные лица со своими судебными исполнителями и чиновниками по особым поручениям своими вымогательствами за год? Видели ли вы куратов (сборщиков церковных налогов), которые бы не льстили своим комиссарам и духовному начальству, чтобы им разрешили собирать бесконтрольно, подторговывая исповедованием богатейших людей в своих приходах, к которым они подбираются осторожно и захватывают в свои сети исподволь. Таким образом, они выворачивают их кошели и трясут, покуда там остается хоть еще одно пенни. За три-четыре года на теплых местах они натрясут достаточно, чтобы прикупить себе епископскую буллу. Что же они королевству, если не пиявицы, не могильные опарыши, не рак и не чума, не гусеницы, пожирающие всё, что зеленеет, и волки, которые, как напророчил апостол Павел, придут и не пощадят паствы (Деян., 20), и которые, как говорил Христос, придут в шкурах овечьих; бдите и берегитесь, и судите их по делам их»[1025].

Из приведенного отрывка видно, что Тиндел намекает на ликвидацию монашества, которого, по его мнению, развелось слишком много. Монахи только тем и занимаются, что обирают простой народ, а в божьих обителях процветают праздность, раздоры, зависть и суетная вражда за обладание властью и богатством. Мысли Тиндела звучат в унисон с суждениями Мартина Лютера, который, высказываясь по данной проблеме более умеренно, всё же настаивал на запрете нищенствующих монашеских орденов: «Ничего хорошего не приносит и никогда не приносило бродяжничанье по стране с протянутой рукой. Поэтому я советую объединить десять монастырей, или сколько необходимо, в один, достаточно обеспеченнный, который не смел бы заниматься нищенством»[1026].

Сильное негодование всех без исключения европейских реформаторов, в том числе и Тиндела, вызывала торговля папской курии заслугами мучеников и святых, продажа индульгенций[1027] и угроза чистилищем тем, кто не внесет за свой грех деньги. Подобные злоупотребления католического клира также являются, по мнению английского реформатора, порождением жадности, ставшей главной причиной всех других грехов духовенства. Пояснением этого тезиса может служить довольно пространное рассуждение реформатора из трактата «Послушание христианина…», где Тиндел, высказываясь смело, прямолинейно и недвусмысленно, последовательно разоблачает все махинации папистов:

«Паписты заявляют, что папа разрешает от греха и вины. Они говорят, если человек раскается, Бог действительно прощает его грех, но не боль от греха, и накручивает якобы за каждый смертный грех по семь лет чистилища. А папа за деньги прощает оба, потому что он имеет более силы, чем Бог и более милосерден, чем Господь. Папа якобы может это делать силою громадных заслуг мучеников и святых. Но разве заслуги святых спасли