Архимаг с пеленок. Том 4 - Валентин Якимов

всех, кто не так устаёт на работе. Мужчины унижают женщин, у нас даже присказка есть — чё ты, мол, как баба. Выходит, что «баба» ниже мужчины. Вот и маленькая радость для ничтожества.

— А иногда — вот так? — распахнула глаза от удивления Лиза. Похоже, теперь она как-то по-новому оглядела всё вокруг.

— Да. — ответил я, пока нас никто ещё не заметил. — Если жизнь человека ничтожна, а сам он никому не нужен, но у него есть какая-то мелкая власть, он может пользоваться ей как эта вот дама. Кто-то издевается над собственным ребёнком, потому что ему некуда бежать. А кто-то, вот, работает в таких заведениях. Где ВСЕМ некуда бежать…

— … Лизка! Ты что ли⁈ С кем ты там уже болтаешь, когда с нами и не поздоровалась⁈

Это из большой комнаты раздался противный скрипучий голос какой-то девчонки. Встрепенувшись, Лиза сделала пару шагов вперёд, и ей навстречу выплыла… о…

Вышла девочка-подросток. Если эту тушу килограмм в сто, буквально завёрнутую в выцветшее линялое подобие платья, можно так назвать. Жиденькие кудри на голове свалялись, зато росту в особе оказалось немеряно.

— Чё, кнопка, не узнала⁈ — заржала девочка. — Ну это ты зря! За это сёдня вечером без пайки ходишь, га-га-га!!!

— Ф… Фрося⁈ — выдохнула Лиза, на что собеседница закивала, не переставая ржать.

Вслед за этой, первой, в проход выглянули и другие дети. И вот многих из них стало жаль с первого же взгляда. На нас глядели худые девочки и мальчики разных возрастов — не прямо уж болезненные, не тюрьма всё-таки.

Но, судя по признакам «позорной болезни», которую здесь называют сифилисом, вон у той, светленькой… Недалеко от тюрьмы.

Впрочем, подростков здесь оказалось меньшинство. В основном — ребята возраста Лизы, или ещё младше. Растрёпанные, одетые кто во что горазд — видимо, одежда шла с благотворительности — они смотрели большими глазами на тощих лицах.

Смотрели с сочувствием, страхом… и злобой. этот огонёк неприязни я уловил сразу же. И подтверждение моих мыслей не заставило себя долго ждать.

— Чё припёрлась, су**а⁈ — откашлявшись спросил один из немногих парней лет четырнадцати. — Чё, за***лась пи***то жить на воле⁈

— Нет, я… — чисто на автомате ответил Лиза, но тут же замялась. — Я не…

— Да она по пи***лям от Грымзы соскучилась! Её поджопника ничё не заменит!

Ребята дружно заржали, Лиза покраснела до ушей, а Фроська насупилась и резко обернулась к своим.

— Это кто щас вякнул⁈ Тощий, ты опять⁈ Хочешь и дальше погоняло оправдывать⁈ Так я щас мигом Наставницу-то позову и стукану ей!

О как! Наставница! Да ещё, судя по интонации, с большой буквы! Во снах Лизы ещё ничего такого не было. Но, похоже, житьё-бытьё здесь лучше не становится.

— А чё ты, Фроська, не ссышь, что тя ночью кто-нибудь за стукачество по кругу пустит⁈ Ну так, некие анонимы! — резко ответил тот самый «Тощий», на которого грозно посмотрела эта баба.

Боюсь, это будет несколько затруднительно!..

— Да у тя, Тощий, денег столько нет, чтоб этим анонимам дать за такой подвиг! — расхохотался кто-то в дальнем углу комнаты. Фроська, тут же запыхтев, рванула туда и продолжила орать уже на кого-то другого.

Похоже, и его пайка сегодня достанется ей. Видимо, слоновье количество откровенно дерьмовой еды (а другой тут явно не бывает) и привели к становлению девочки… вот этим.

Во снах Лизы Фрося, конечно, уже полненькая, но всё ещё была похожа на человека!

Сопровождаемая шепотками и переглядываниями, Лиза всё-таки вошла в комнату. А следом вошёл и я, став заодно неосязаемым для живых существ. Не хватало ещё натолкнуться на кого-нибудь в толпе.

Изнутри комната оказалась… ну, может быть, не такой плохой, как я ожидал. Действительно большая, даже с двумя люстрами, она вместила четыре длинных стола со скамьями и несколько куч цветных подушек по углам.

За столами сидели ребята — в основном, на вид, семи-тринадцати лет, и резались… во всякое. Кто в засаленные карты, кто в напёрстки. За одним столом как раз здоровый крепкий «старшак» готовился пробить щелбан худощавой девчёнке.

Довольно шустро подскочив к столу, я немного искривил пространство по курсу удара. Так что девочке в лоб прилетело не так убойно, а вот здоровяк ощутил неслабую боль в кисти.

Ещё бы — когда рука врезается в саму ткань реальности, приятного мало! Подвывая, но хвалясь, «как чётко пробил», он вальяжно вышел из комнаты, провожаемый удивлённым взглядом этой девочки.

Она уж, наверное, думала, что сейчас в больничку отправится. Если таковая тут, конечно, есть.

А Лизу тем временем кто-то позвал из одного из углов с подушками. Вздрогнув, девочка обернулась. Обернулся и я.

— Новенькая, ты что, оглохла? Я попросил подойти. Посмотреть на тебя хочу.

Надо же, какой вежливый тон! И даже никаких «чёканий» и брани! Я с интересом вгляделся в полутёмный угол. Лиза тоже, опасливо приближаясь.

Там, в этом углу, тоже шла игра в карты. Увы, я ещё далеко не спец в земных играх, так что не понял, во что именно. И карты даже неплохо выглядят! Никаких застарелых пятен!

За игрой сидели трое. Высокий стройный (не тощий, а именно стройный!) юноша лет пятнадцати, который и махал Лизе рукой. Полноватый (единственный, кроме Фроси!) коренастый брюнет с узкими хитрыми глазами. И девчонка с косой, тоже, наверное, не младше четырнадцати — фигура уже явно проступает под старыми шмотками.

«Глава угла» вальяжно, но вежливо произнёс:

— Так-так-так. Новенькая тут у нас, значит. Да ещё не совсем малявка! Свежие девчонки нам тут нужны! За что попала? Маму с папой расстраивала?

— Да это Лизка! — грубо вмешалась Фроська, но подходить не стала. — Она из наших, просто её какие-то мажорики забирали после детсада! Поиграться в родаков звезды хотели, или чё!

— Поиграться! — оскаблился парень удивительно ровными зубами. — Поиграться это хорошо, это мы любим! А теперь закрой рот и исчезни, Ефросинья!

Вот тут удивился даже я. Эта бой-баба, раза в два шире паренька, тут же сглотнула, кивнула и засеменила куда-то из комнаты.

Может, «крыше» своей жаловаться. Похоже, сходств с тюрьмой, или каторгой, тут будет побольше, чем я ожидал.

А парень этот… Что-то в нём мне не нравится. Очень сильно не нравится. Пожалуй, даже намного больше, чем что-либо в жирной Фроське… А может даже больше, чем в воспитательнице.

Я, правда, так сразу не могу сказать, что именно.