Мой друг убил Кеннеди? История Ли Харви Освальда - Эрнст Петрович Титовец

студенческим научно-исследовательским кружком при своей кафедре. Здесь мы приобщались к науке и делали свои первые шаги на этом тернистом поприще. У Юрия и Кости было много общего, включая их подруг. Там, где был Юрий, там был и Костя.

В этой мельтешащей толпе передо мною проплывали знакомые, полузнакомые и вовсе незнакомые лица. Студенты, казалось, были единодушно против ношения галстуков. Они повсеместно освоили моду укладывать воротник рубашки поверх пиджака. Это была условность, используемая в советских кинофильмах для обозначения парней из рабочих, и, на мой взгляд, она отражала тот конформизм и идеологическую корректность, которые царили в нашем социалистическом обществе.

Собравшиеся размещались ближе к стенам зала, оставляя свободным центр. Громкоговорители выдали фрагмент вальса, проверяя оборудование, и замолкли. Заиграл духовой оркестр, предлагая первые пробные такты вальса. Присутствующие замешкались, словно в нерешительности, кто первым откроет танцы. Инициативу взяли на себя две пары девушек, возникшие в свободном пространстве центра зала.

Любопытное выражение появилось на лице Алика, когда он наблюдал за девушками в танце. Я догадывался, о чем он думал. На днях Анита Зигер призналась, что удивлена, как много местных девушек танцуют вместе. Она придавала этой местной практике какое-то скрытое значение и сексуальный подтекст. Алик, похоже, сразу понял ее и усмехнулся. Я явно чего-то не улавливал. Анита хохотнула и пояснила, что в Аргентине женщины, танцующие вместе, были лесбиянками.

У нас девушка, танцующая с другой девушкой, была обычным явлением на любой вечеринке. С моей точки зрения, это объяснялось демографической проблемой. В годы Великой Отечественной войны страна потеряла большую часть мужского населения. Приток студенток в Минск из других регионов страны значительно увеличил неравенство между полами. Таким образом, если молодые люди в дефиците, почему бы не попросить другую девушку стать партнером по танцу? Девушки просто хотели повеселиться.

К танцующим стали присоединиться новые пары. Однако для полноценных танцев время еще не настало. Музыка могла оборваться в любой момент. Вместе с тем объявление о начале главной части программы вечера что-то затягивалось. Просочился слух, что ожидали прибытия какой-то важной партийной персоны.

Чтобы скоротать время, мы с Аликом отправились в ознакомительное путешествие по Дворцу культуры профсоюзов. Интерьер здания полностью соответствовал его помпезному внешнему архитектурному облику. Планировка и оформление вестибюля и зрительного зала были выполнены таким образом, чтобы придать дворцу торжественно-монументальный вид. Стены обоих залов были богато украшены лепниной. Квадратные колонны повторялись в холле первого этажа, а огромные настенные зеркала увеличивали объем интерьера.

Мы поднялись наверх в малый танцевальный зал. По пути время от времени я останавливался, чтобы коротко переговорить со своими сокурсниками. Большинство из них, вероятнее всего, знали, кем был Алик (они могли видеть нас вместе на других вечеринках в мединституте), но единодушно воздержались от общения с ним. Их отношение было вызвано скорее его внешней отчужденностью и сдержанностью, что не очень способствовало братанию.

Алик потешался над теми девушками, которых я находил привлекательными. Они не соответствовали его стандартам красоты. Наши предпочтения явно расходились. Алик тяготел к внешне броским, раскованным полногрудым соблазнительницам, худощавым, но неспортивного вида. Он дал мне понять, что ему нужна девушка американского типа. Алик не возражал против того, чтобы она курила и могла составить компанию. Напротив, это воспринималось им как верный признак непредубежденности и современного взгляда на вещи, подразумевающего сексуальную раскованность.

Он указал на девушку, которая более или менее подходила под его описание. Я заметил, что, судя по этому образцу женственности, девушки, которых он предпочитает, должны быть откровенно неразборчивыми в связях и слишком истощенными, на мой вкус.

Занятые выяснением наших предпочтений, мы оказались на верхних закулисных этажах. Мы шли куда-то вдоль лабиринта узких коридоров, пока не добрались до места, где до нас доносились лишь приглушенные отголоски активности в этом огромном здании. Какое-то мгновение я был словно потерян. Всего несколько минут назад мы были среди шума веселой толпы, а теперь оказались затерянными где-то глубоко внутри здания, в этом таинственном месте.

Алик поддался духу приключений, который, как казалось, витал в воздухе. От прежнего чопорного американца ничего не осталось. Теперь это был озорной мальчишка, готовый отлично провести время. Его внимание привлекли две двери. Алик, крадучись, приблизился к ближайшей и замер в согнутой позе, прислушиваясь к тому, что происходило за этой таинственной дверью. Ничего не уловив, он устроил грандиозное представление, осторожно открывая скрипучую дверь. Когда та поддалась, Алик пригнулся еще ниже и с лукавой улыбкой заглянул внутрь в предвкушении разгадки. Его лицо выразило преувеличенное разочарование. Это была лишь крошечная пыльная подсобка. Вторая дверь также вела в подсобку. Обе были пусты, если не считать помятого ведра в одной и метлы в другой.

Дверь в торце коридора, должно быть, скрывала что-то по-настоящему достойное нашего внимания, потому что Алик приглашающе махнул рукой, чтобы я быстрее подошел. Меня встретил смолистый запах, вырывавшийся наружу. Мы находились высоко над сценой. Вдоль голых кирпичных стен проходила узкая решетчатая галерея. Где-то над головой белели деревянные стропила крыши.

Галерея вилась вдоль стен, обеспечивая доступ к различному оборудованию сцены. Прогулка по этой галерее с ее прозрачным решетчатым полом вызывала чувство зависания высоко в воздухе на непрочной опоре. Это щекотало нервы.

Прямо перед нами выстроился ряд прожекторов. Повсюду виднелись свернутые и развернутые полотнища декораций, сеть канатов, блоков, шкивов. Стояли электродвигатели, приводящие в движение всю эту атрибутику.

Сцена внизу еще была пуста, не считая некоторых предметов. В одном углу там были сложены предметы бутафорской мебели. В боковом крыле четко выделялся своими характерными очертаниями задвинутый туда блестящий черный рояль. Из боковой двери вышел рабочий сцены со стулом в руках. Он пересек сцену и скрылся. Мы стояли на галерее, зависнув в пустоте, впитывая незнакомую обстановку, и время от времени обменивались замечаниями.

Алик взглянул на часы и заметил, что, пожалуй, пора возвращаться в реальный мир, если мы не хотим пропустить лекцию. На обратном пути мы наткнулись на буфет. Там подавали крепкие напитки, а также шампанское и икру. У буфета уже выстроилась очередь нетерпеливых желающих. Мы с Аликом не увлекались крепкими напитками и еще не были голодны.

Пронзительный звонок возвестил о начале лекции. Голос из громкоговорителя подтвердил, что лекция начнется через пять минут. Зрителям было рекомендовано проследовать в зрительный зал и занять свои места.

Алик отметил, что его очень интересует эта лекция. Я уставился на него в удивлении. Переминаясь с ноги на ногу, он сказал, что уже принял решение по этому поводу. Мы явно не сходились во мнении с моим американским другом. Я прослушал