История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов

Эбергард-Людвиг впервые разрешил им приезжать туда временно по торговым делам (1706). При его преемнике Карле-Александре (1733 — 1737) в самой столице Штутгарте появились еврейские капиталисты, привлеченные туда своим соплеменником Иосифом Зюссом Оппенгеймером, всесильным финансовым советником герцога; но эта маленькая колония была так же эфемерна, как карьера еврейского сановника, имевшая трагический конец. Уроженец Гейдельберга (1698), сын сборщика еврейских податей в Пфальце, родственник венского финансового короля Самуила Оппенгеймера, Зюсс провел свою молодость в кругах той денежной аристократии, которая золотой нитью связывала гетто с княжескими дворцами. Он много путешествовал, бывал в Вене и в различных германских государствах, присматривался к жизни еврейских гоффакторов и скоро сам пошел по их пути. В Пфальце и Гессене он был откупщиком пошлин и монетного дела («минцмейстер»), поставщиком двора, ювелиром и посредником по устройству государственных займов. Но, нажив порядочное состояние, молодой Оппенгеймер не возвращался в гетто, подобно своим старшим товарищам по профессии, а стремился вон оттуда, к тем пышным дворцам, где его принимали только в качестве финансового агента; его тянуло в это блестящее общество придворных кавалеров и дам, к их веселой жизни и вольным нравам; он хотел проникнуть из денежной аристократии в правящие верхи как равный, как член дворянской семьи. На короткое время это ему удалось. Он сблизился с вюртембергским принцем Карлом-Александром и сделался не только «камерагентом», но и личным другом принца и принцессы, а в 1733 г., когда Карл-Александр неожиданно стал вюртембергским герцогом, Зюсс Оппенгеймер стал его ближайшим советником и доверенным лицом. Он с жаром принялся за финансовые и фискальные реформы: вводил государственную монополию на разные предметы потребления (соль, вино, кожу, табак), сдавал эти монополии в откуп капиталистам, среди которых были и евреи, устраивал фабрики, банки. В целях проведения реформ, к которым многие сановники относились враждебно, Зюсс через единомышленного герцога смещал и назначал членов Тайного Совета, тогдашнего совета министров. Для увеличения доходов казны была установлена продажа должностей чиновникам, что не обходилось без злоупотреблений. В высшем христианском обществе росла ненависть к «жиду Зюссу» («Jud Süss»), который вместе с непопулярным герцогом правил страной. К ненависти прибавилась зависть, так как Зюсс вел жизнь гранда, среди показной роскоши, потех и удовольствий всякого рода, не исключая любовных интриг с придворными дамами. Среди простого народа, которому в течение веков рисовали еврея в виде дьявола, распространялись самые нелепые басни о сатанинском еврее, пленившем христианского герцога.

Враждебная Зюссу партия не раз пыталась свалить сильного временщика. Во время охватившего Германию денежного кризиса Оппенгеймера обвиняли в чеканке неполноценной монеты и в выпуске денег сверх установленной нормы; ему удалось оправдаться от этого обвинения пред комиссией экспертов, но враги находили другие пути, чтобы его скомпрометировать. Ему, между прочим, вменили в вину то, что он облегчил еврейским купцам доступ в Вюртемберг и отдал некоторым выгодные откупы. Зюсс понимал всю опасность своего положения и просил герцога об отставке, но тот не отпускал его. А в момент, когда герцог согласился наконец отпустить своего советника, разразилась катастрофа. Во время прощального свидания с Оппенгеймером в Людвигсбурге Карл-Александр внезапно умер (март 1737). Оппенгеймер поспешил с одним полковником из герцогской свиты в Штутгарт, чтобы известить герцогиню о случившемся. Но тут его ждал арест; его бросили в тюрьму вместе с другими штутгартскими евреями. Допрос с пыткой выяснил виновность бывшего сановника во всех семи смертных грехах. Суд приговорил его к повешению. Ему прочли приговор и предложили принять христианскую веру, но он ответил: «Я хочу умереть евреем; я страдаю от насилия и несправедливости». Осужденного повезли на площадь и казнили при огромном стечении народа (сентябрь 1738). Его предсмертный крик «Шема Исраиль» был заглушен ликующими возгласами толпы. Современные гравюры увековечили картину казни Оппенгеймера. Под одной из них злорадный стихотворец начертал: «Süss, der Mosen schlecht gelesen und doch auch kein Christ gewesen, der die Geistlichkeit verlachet und das Volk so arm gemachet... Hof und Land zugleich betrogen, falsche Münz ins Land gezogen, die Gesetze nicht betrachtet, alles Recht durchaus verachtet, muss jetzt wie ein Hund krepieren und zum Lohn den Galgen zieren». («Зюсс, плохо читавший книги Моисея и не бывший также христианином, осмеивавший духовенство и доведший до нищеты народ... обманывавший и двор и всю страну, ввезший в государство фальшивую монету, не уважавший законов и презиравший всякое право, должен теперь издохнуть как собака и в награду украсит собой виселицу»). Все поселившиеся в Штутгарте евреи были изгнаны, и новые еврейские колонии появились там только к концу XVIII века.

На этот раз финансовый агент, приведший группу евреев в страну, увлек их своим падением, но это случилось потому, что он захотел быть и политическим деятелем и впутался в борьбу между монархическим абсолютизмом и старым сословным режимом. Все другие еврейские капиталисты не претендовали на политическую роль, не вторгались еще в высшее христианское общество; таким везде давали дорогу, а они в свою очередь прокладывали путь непривилегированным. XVIII век проходил под лозунгом: дорогу еврейскому капиталисту! Плутократия добивалась свободы путем привилегий, демократия будет добиваться ее скоро путем борьбы за право, за равенство, за эмансипацию.

§ 30. Вмешательство государственной власти в самоуправление общин

Разрушая постепенно старое сословное государство, монархический абсолютизм не мог удержаться от посягательства и на автономию еврейской общины. Он совершенно уничтожил бы эту автономию, если бы общинная организация не служила орудием государственного фиска, ради которого евреев терпели вообще. Правители государств рассуждали так: если уж необходимо мириться с существованием самоуправляющейся еврейской общины, то нужно, по крайней мере, установить над ней контроль, превратить ее представителей в полицейских чиновников и проводить через них регламентацию еврейской жизни в интересах правящих классов.

В этих интересах монархи стремились больше всего к централизации еврейского самоуправления, чтобы иметь одного ответственного перед правительством представителя всех общин. Пример показал создатель прусской монархии, великий курфюрст Бранденбургский. Он пытался соединить институт придворных факторов с самоуправлением еврейских общин. Собирая свое государство из осколков разных провинций, он в Клеве и Гальберштадте ставил своих финансовых агентов во главе еврейских общинных союзов (выше, § 23). Ему казалось естественным, чтобы сборщики или откупщики еврейских государственных податей имели власть над общинами, назначали там раввинов и судей. Долгое время официальными «штадланами», или синдиками еврейских общин, в герцогстве Клеве были члены финансовой династии Гумперцов, родоначальник которой Элиас был фактором великого курфюрста. Из этой династии назначались и податные инспекторы, раввины и «роше-медина», представители «областной общины» перед правительством. «Ландюденшафт» в Клеве представлял собою своеобразную организацию: это