Опасная граница - Томас Дж. Барфилд

Начиная с 485 г. жуаньжуани стали атаковать Вэй ежегодно. Каган Доулунь (правил в 482–492 гг.) был особенно агрессивен, и это привело к тому, что вэйцы в 492 г. организовали против него военную кампанию. Эта кампания по сравнению с предыдущими не привела к массовому захвату людей и скота, но смогла расколоть жуаньжуаней. Популярность Доулуня упала, поскольку он постоянно проигрывал сражения, и многие кочевники начали требовать, чтобы правителем стал его дядя Нагай, более успешный военачальник. После вэйского похода вокруг Нагая сформировалась группа заговорщиков, которые убили Доулуня и сделали каганом Нагая.

Вэйская кампания против Доулуня явилась последней попыткой династии следовать традиционной политике подрыва кочевых империй. В дальнейшем ответных военных действий Вэй уже не предпринимала, поскольку в ее внутренней и внешней политике стали происходить радикальные изменения. По мере того как династия китаизировалась, ее внешняя политика постепенно все больше напоминала политику национальных китайских династий, в основе которой лежали позиционная оборона и выплата дани кочевникам. В этих благоприятных условиях сила кочевников стала расти.

Китаизация Тоба Вэй

В системе дуальной организации император был фигурой, которая поддерживала равновесие китайской и племенной элит, являвшихся опорами династии. Любое изменение баланса этих двух групп имело для Вэй критический характер. Размещение вэйской столицы в Пинчэне, на окраинных племенных землях, являло собой пример компромисса китайцев и варваров, несмотря на то, что возникли сложности со снабжением города и он плохо подходил на роль административного центра. В нем бок о бок существовали китайские, сяньбийские и заимствованные за границей буддийские традиции. Такое положение дел изменилось со смертью Тоба Цзюня. Его жена, вдовствующая императрица Фын, предприняла попытку китаизировать государство Вэй. По обычаям сяньби, мать наследника предполагалось убить, чтобы она не могла оказывать влияние на двор, но Фын, китаянка по происхождению, смогла избежать этой участи, управляя государством через своего пасынка — Тоба Хуна (правил в 465–471 гг.), который позднее отрекся от престола в пользу своего малолетнего сына, а в 476 г. умер. Вдовствующая императрица продолжала управлять через сына своего пасынка Тоба Хуна II (правил в 471–499 гг.) и скончалась в 480 г. Хун II, больше известный под своими китайскими титулами Гао-цзу и Сяо-вэнь-ди, не только полностью одобрял политику китаизации, но и сделал ее еще более радикальной, когда власть полностью перешла в его руки[173].

Гао-цзу способствовал ряду нововведений, направленных на устранение влияния сяньби на государство, начав с того, что сформировал правительство почти из одних только китайцев. Он предпринимал попытки запретить сяньбийские обряды и поощрял браки между представителями тобасской и китайской знати. Главным событием, однако, было перенесение в 494 г. столицы в Лоян. Таким образом племенные элементы были отстранены от рычагов власти и потеряли свое прежнее государственное значение. Это привело к обнищанию многих кланов, которые жили за счет поставок в старую столицу продовольствия. Чтобы еще более подчеркнуть свои антиплеменные настроения, двор в 494 г. запретил ношение сяньбийской одежды, в 495 г. запретил молодым чиновникам пользоваться сяньбийским языком при дворе, в 495 г. ввел единую систему званий для сяньбийской и китайской знати, а в 496 г. изменил фамильное имя Тоба на китайское Юань. В 496 г. короткий мятеж среди пограничных племен несколько замедлил темпы реформ, но династия уже была перестроена по китайскому образцу.

Проводимая двором политика китаизации начала заметно сказываться на северной границе после смерти Гао-цзу в 499 г., когда вэйское правительство оказалось в слабых руках. Переезд в Лоян коренным образом изменил отношение пограничных войск к династии. В прежние времена о них заботились, их командиры с почетом принимались при дворе, а на северную границу было обращено постоянное внимание власти. После переезда в Лоян получил развитие традиционный китайский взгляд на северную границу как на малозначительный регион империи. Племенные армии больше не считались опорой государства, они стали политически неблагонадежными. Гарнизоны лишались довольствия из-за коррумпированных чиновников, для которых назначение на границу было своего рода ссылкой. Кроме того, к службе на границе приговаривались преступники. Агрессивная политика подрыва государства жуаньжуаней сменилась консервативной, началась эпоха оборонительных укреплений и выплаты дани. Таким образом, когда двор начал использовать систему управления, созданную по китайскому образцу, он вернулся к традиционному подходу к делам на границе, принятому еще в эпоху Хань. Основная трудность заключалась в том, что он по-прежнему зависел от племенных войск, которые пополняли состав императорской стражи, подавляли крестьянские восстания и участвовали в защите границы. В 519 г., например, когда правительственный чиновник предложил лишить представителей армии права занимать высшие государственные посты, императорская стража в Лояне взбунтовалась. Такое предложение вполне согласовывалось с конфуцианскими принципами, однако правительство было вынуждено согласиться с требованиями военных и не допустить его реализации.

Изменения, ставшие следствием политики китаизации, наиболее наглядно проявились в том, что жуаньжуаньский каган Анагуй начал манипулировать вэйским двором. Он стал каганом в 519 г. после смерти своего брата, однако несколько месяцев спустя престол захватил его соперник Поломынь. В следующем году Анагуй появился при дворе Вэй и попросил помощи в борьбе за престол. На аудиенции он обратился к императору с просьбой предоставить ему войска и оружие. В прошлом Вэй уже принимала представителей соперничавших группировок жуаньжуаней, но всегда требовала, чтобы они входили в состав вэйской знати путем принятия титулов и заключения браков. Анагуй же попытался использовать стратегию внутренней границы, применявшуюся в подобных ситуациях группировками сюнну. Питая надежду разделить жуаньжуаней на две постоянно враждующие группировки, вэйский двор поддержал его, но эти надежды не оправдались. Как только Анагуй вновь захватил престол, он в 523 г. организовал крупный набег на территорию Китая и захватил большое количество скота.

В Вэй подняли гарнизоны, расположенные на границе, и организовали тщетную погоню за жуаньжуанями. Небрежение и плохое управление армией сделали свое дело — поход провалился, что спровоцировало на следующий год восстание среди пограничных войск. Непосредственным толчком к нему послужил отказ коррумпированных чиновников выдать зерно голодающим войскам. Восстание быстро распространилось почти по всей границе. По иронии судьбы единственными союзниками двора Вэй оказались жуаньжуани. Анагуй разорил пограничную область и временно подавил восстание. Во избежание дальнейших волнений многие из взбунтовавшихся войск были направлены на юг, где, как предполагалось, их будет легче контролировать. Это оказалось смертельной ошибкой, поскольку в 525 и 526 гг. они снова восстали и начали угрожать самой столице. Император отправлял Анагую письма, в которых восхвалял его и официально признавал равным себе государем.

Предводитель племени цзе Эрчжу Жун в 528 г. двинулся на Лоян, чтобы возвести на престол нового наследника. Войдя в город, он казнил весь вэйский двор (от 1300 до 3000 человек) и одним