Ланкастеры и Йорки. Война Алой и Белой розы - Элисон Уэйр

Скейлс, приказав закрыть ворота Лондона, все же опасался следующих шагов Кейда и потому, следуя совету королевы и некоторых епископов, послал кардинала Кемпа на переговоры с ним. От имени правительства Кемп был уполномочен пообещать Кейду и его людям «грамоты о помиловании», если они сложат оружие и разойдутся по домам. Кейд согласился, при условии что будут выполнены его требования, перечисленные в манифесте. Кемп заверил его, что правительство так и поступит, и пообещал, что королевская комиссия рассмотрит все жалобы.

Правительственные писцы взялись за дело, поспешно составляя обещанные помилования; Кейду оно было выдано на имя Джона Мортимера. После этого большинство мятежников рассеялись и разбрелись по домам, но Кейд сказал оставшимся с ним людям, что они не одержат победу до тех пор, пока парламент не согласится с их требованиями. 8 июля он с небольшим отрядом отступил в Рочестер, проплыв по Темзе на целой флотилии барок, нагруженных ворованным добром. На следующий день он предпринял неудачную попытку осадить замок Квинборо на острове Шеппи. Теперь его выслеживали шериф Эссекса и многие другие, а 10 июля он был публично объявлен изменником и за его поимку была обещана тысяча марок. Помилование, дарованное ему в Саутварке, было отозвано под тем предлогом, что оно-де пожаловано Джону Мортимеру, а не Джеку Кейду.

Многие сторонники Кейда покинули его, а власти преследовали его по пятам. Он бежал в Сассекс, южнее Льюиса, и там скрылся в окрестных лесах, а оттуда в Хитфилд, где спрятался в каком-то саду. Однако здесь его окружили вооруженные люди, возглавляемые Александром Айденом, шерифом Кента. Он храбро защищался, но вскоре был побежден и смертельно ранен самим шерифом. Сломленного и окровавленного, его повлекли с места схватки в Лондон, однако он умер по дороге, обманув палача. Его тело раздели донага и отвезли в Лондон на телеге, но совет явно усомнился, а точно ли арестовали и убили нужного человека, и согласился с тем, что этой действительно Кейд, только когда его тело опознала жена трактирщика – владельца «Белой лани» из Саутварка. После этого голову его отрубили и сварили в кипятке, а череп воздели на кол над подъемной частью Лондонского моста, обратив его в сторону Кента, дабы он служил предостережением всем будущим мятежникам. Тело четвертовали, и фрагменты его выставили на всеобщее обозрение в нелояльных королю местностях. Шериф Айден получил в награду значительную пожизненную ренту и был назначен комендантом Рочестерского замка. Бенет говорит, что Кейд был осужден «не по закону, а по желанию короля».

Действительно, Генрих жаждал мести. 10 июля король и королева вернулись в Лондон, но лишь после того, как совет восстановил в столице порядок. Генрих лично председательствовал на судах над другими мятежниками, захваченными властями в Кенте, и лично выносил каждому смертный приговор. Восемь восставших были казнены в Кентербери, двадцать шесть – в Рочестере, причем король присутствовал всякий раз, когда палач снимал, по выражению современников, «урожай голов».

Восстание не добилось своих целей. Королевская комиссия была распущена, и никакие изменения не предприняты; всем по-прежнему распоряжалась придворная партия. Впрочем, возмущение Кейда совершенно отчетливо показало неспособность короля и совета успешно справляться с подобными кризисными ситуациями. Королю полагалось вести в бой войска, защищать народ и добиваться соблюдения законов, однако этот король бежал, а правительство королевства в его отсутствие едва ли не пало. К тому же восстание Кейда с пугающей очевидностью продемонстрировало, как легко мятежники заняли столицу.

Восстание Кейда не послужило сигналом для начала войн Алой и Белой розы и не явилось их частью, но недовольство, вызванное его поражением, несомненно, так или иначе приблизило их. Те же жалобы и требования, что сформулировал Джек Кейд, совсем скоро огласит Ричард, герцог Йоркский. Поэтому восстание можно расценивать как прелюдию к войнам; оно, безусловно, стало самым серьезным кризисом, с которым пока пришлось столкнуться Генриху.

11. «Большие расхождения между Йорками и Ланкастерами»

В о Франции складывалась тяжелая ситуация. В июле 1450 года Сомерсет официально передал город Кан французам вместе со всей артиллерией. Большинство англичан сочли это ненужным и позорным поступком, однако Сомерсет осознавал безнадежность дальнейшей борьбы и отдавал себе отчет в том, что пушки во Франции ему больше не пригодятся. 1 августа он приехал в Лондон в сопровождении «толп несчастных солдат».

Йорк, узнав о том, что Сомерсет сдался, заключил, как и многие другие, что это некомпетентность герцога как главнокомандующего привела к утрате столь большой части Нормандии, и потребовал, чтобы его соперника арестовали по обвинению в государственной измене. Генрих неохотно принял сторону своего «дорогого кузена» и созвал парламент, но Сомерсет, осведомленный о том, что против него готовится, взмолился о заступничестве перед королевой, и та, проявив сочувствие, пообещала, что не позволит предъявить ему никаких обвинений. Генрих исполнил желание супруги и зашел даже столь далеко, что вознаградил Сомерсета за службу во Франции: вместо того чтобы оказаться в Тауэре, герцог был назначен лордом – верховным констеблем Англии и возвращен в совет. Враги Маргариты, не теряя времени, принялись распускать слухи, будто она изменяет королю с Сомерсетом.

Положение не улучшили вести из Франции. 15 августа небольшое английское войско, возглавляемое сэром Томасом Кириеллом, потерпело сокрушительное поражение от французов при Форминьи; вскоре всей Нормандии предстояло перейти под власть Карла VII. К концу августа последние английские гарнизоны сдались завоевателю, и французы вернули себе герцогство. Из всех французских владений у Англии теперь оставались только Кале, захваченный Эдуардом III в 1347 году, и герцогство Аквитанское, присоединенное к землям английской короны в XII веке, когда Генрих II сочетался браком с Элеонорой Аквитанской. Аквитания имела для Англии первостепенную экономическую важность, поскольку Бордо был центром виноторговли, на которой разбогатели многие лондонские купцы на протяжении столетий.

«Шербур потерян, – сетовал один из корреспондентов Пастонов, – а в Нормандии у нас не осталось и фута земли». Утрата Нормандии ознаменовала конец английского господства во Франции и двойной монархии, хотя английские правители будут величать себя королями и королевами Франции вплоть до царствования Георга III. Утрата заморских земель рассматривалась как позорное, унизительное поражение, совершенно недопустимое и навеки запятнавшее честь Англии; более того, она роковым образом подорвала доверие к правительству, политика которого привела к этому разгрому.

Вести о приеме, оказанном Сомерсету в Англии, чрезвычайно разгневали Йорка, а узнав о всеобщем недовольстве и ропоте англичан, он быстро принял решение