Или — или - Серен Кьеркегор

может, надломлен жизнью и упал духом, ты же, напротив, бодрее и веселее прежнего и утешаешь себя и других изречением: vanitas vanitatum [et omnia] vanitas[93], — ура! Из этого не следует, однако, что ты «выбрал»; ты просто, как говорится, тряхнул рукавом — все-де на свете трын-трава! И вот ты чувствуешь себя вольной птицей и говоришь всему свету «прости»!

So zieh ich hin in alle Feme —

Über meiner Mtitze nur die Steme[94].

Вот каков твой выбор; впрочем, ты и сам готов сознаться, что выбрал не благую часть; собственно говоря, ты совсем не выбирал или выбирал не в истинном смысле слова. Твой выбор — выбор эстетика, не имеющий, в сущности, права называться выбором, так как слово «выбор» выражает само по себе понятие этическое. Строго говоря, всюду, где только идет речь о выборе, там выдвигаются и этические вопросы, и единственный абсолютный выбор — это выбор между добром и злом, благодаря которому человек разом вступает в область этики. Выбор же эстетика или совершается непосредственно и потому не выбор, или теряется во множестве предметов выбора. Так, если молодая девушка следует выбору сердца, то как бы ни был прекрасен этот выбор, его нельзя назвать истинным выбором: он совершается непосредственно. Когда человек, подобно тебе, обсуждает жизненные задачи исключительно с эстетической точки зрения, ему нелегко остановить свой выбор на каком-либо одном предмете: перед ним их целая масса, личная же свобода не имеет под собой твердой этической почвы, поэтому и самый выбор является не абсолютным, а лишь относительным, т. е. действительным лишь для данной минуты, и в следующую минуту может смениться другим.

Итак, совершить этический выбор, с одной стороны, гораздо легче и проще, а с другой стороны — бесконечно труднее. Желающий сделать в жизни этический выбор вообще не имеет перед собою такого обилия предметов выбора, как эстетик, зато самый акт выбора приобретает тем большее значение. Я скажу даже (под условием, что ты поймешь меня как следует), что не так важно сделать правильный выбор, как сделать его с надлежащей энергией, решимостью, страстью. В таком выборе личность проявляет всю свою силу и укрепляет свою индивидуальность, и в случае неправильного выбора эта же самая энергия поможет ей прийти к осознанию своей ошибки. Искренность выбора просветляет все существо человека, он сам как бы вступает в непосредственную связь с вечной силой, проникающей все и вся. Такого просветления, или духовного крещения, не узнать никогда тому, кто выбирает лишь в эстетическом смысле. Ритм его души, несмотря на всю его страсть, — лишь spiritus lenis[95].

Я взываю к тебе со своим «или — или» подобно Катону, — нет, впрочем, не совсем так: моей душе еще недостает того самоотверженного спокойствия, которым обладал Катон. Знаю, однако, что лишь подобный сильный и энергичный призыв в состоянии пробудить тебя не к деятельности мысли — в этом ты не нуждаешься, — но к серьезной душевной работе. Может быть, тебе и без того удастся достигнуть многого, может быть, тебе удастся даже удивить весь мир (я ведь не скуп), но ты все-таки лишишься самого главного, единственного, что придает человеческой жизни смысл, одним словом: ты, может быть, и обретешь весь мир, но потеряешь себя самого, повредишь душе своей.

Чего я добиваюсь своим «или — или»? Хочу заставить тебя сделать выбор между добром и злом? Ничуть, я хочу только довести тебя до того, чтобы ты воистину понял значение выбора или чтобы выбор получил для тебя должное значение. Вот в чем вся суть. Лишь бы удалось довести человека до перекрестка и поставить его так, что он принужден избрать какую-нибудь из лежащих перед ним дорог, а там уж он наверно выберет надлежащую. Поэтому если ты, читая мое немного пространное рассуждение, которое я опять посылаю тебе в форме письма, почувствуешь, что минута выбора наступила, не читай дальше, брось — ты ничего не потеряешь, выбирай только, и ты увидишь, что ни одна молодая девушка, последовавшая выбору сердца, не может быть счастливее человека, сумевшего сделать надлежащий выбор в жизни.

Итак, должно выбрать или эстетический, или этический путь в жизни. В первом случае еще нет, однако (как уже сказано выше), и речи о выборе, в истинном смысле этого слова. Тот, кто живет эстетической жизнью, следуя непосредственному влечению своей природы, совсем не выбирает, тот же, кто отвергает этический путь жизни сознательно и выбирает эстетический, уже не живет эстетической, т. е. непосредственной жизнью, а прямо грешит и подлежит поэтому суду этики, хотя к его жизни и нельзя предъявлять этических требований. Этика как character indelebilis[96] тем и знаменательна, что, скромно становясь, по-видимому, на одну доску с эстетикой, она, тем не менее, обуславливает выбор в свою пользу, т. е. обуславливает действительность самого выбора. Грустно поэтому видеть, что многие люди не живут, а просто медленно гибнут душевно, проживают, так сказать, самих себя, не в том смысле, что живут полною, постепенно поглощающею их силы жизнью, нет, они как бы заживо тают, превращаются в тени, бессмертная душа их как бы испаряется из них, их не пугает даже мысль о ее бессмертии — они как бы разлагаются заживо. Они не живут эстетической жизнью, но и не знают объединяющей сущности этики; нельзя сказать поэтому, чтобы они отвергали этику и таким образом грешили, если не считать грехом их жизненную неопределенность, то, что они, в сущности, ни то ни се, не эстетики и не этики. Они не принадлежат также к числу сомневающихся в бессмертии души, потому что всякий сомневающийся в этом глубоко и искренно, и притом ради себя самого, непременно уразумевает в конце концов истину…

Я сказал: «ради себя самого», и сказал это недаром; давным-давно пора остерегаться той великодушно-геройской объективности, с которою многие мыслители строят свои системы, имея в виду лишь чужое благо, а не свое собственное. Тому же, кто по поводу высказанного мною суждения упрекнет меня в эгоизме, я отвечу: ваш упрек означает, что вы не имеете никакого представления о личном «я», не понимаете, что мало пользы человеку, если он обретет весь мир, но повредит душе своей, и что плохо то доказательство, которое неубедительно прежде всего для самого доказывающего.

Мое «или — или» обозначает главным образом не выбор между добром и злом, но акт выбора, благодаря которому выбираются или отвергаются добро и зло вместе. Суть дела ведь не в самом выборе между добром