Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Видум

В этот же день, после беседы в Совете, архиепископ Антоний посетил Патриарха Алексия и внёс предложение об освобождении Михея от обязанностей наместника монастыря. (Так архиепископ Антоний пытался сдать органам голову о. Михея в обмен на белый клобук. – а. А..) Патриарх Алексий заметил, что освобождать и назначать наместника дело управляющего епархией, но в то же время заявил, что было бы несправедливо освобождать доброго монаха Михея из-за того, что неправильно ведёт себя Ермоген. Следует перевести из монастыря Ермогена.

Антоний заявил, что он вполне согласен с мнением патриарха и что такое же мнение о переводе Ермогена из Жировицкого монастыря в другое место высказывал и Г.В. Ковалёв.

Инспектор Г. Шкловский

31 июля 1969 г.

(Материалы взяты из Национального архива Республики Беларусь, Ф. 136. Он. 1. Д. 66. Л. 166–167. Публикуются с небольшими сокращениями).

Опытные московские батюшки на годы вперёд безошибочно предугадывали «продовольственную программу» страны по… фамилии очередного председателя Совета по делам религий. С 1943 г. его возглавлял многолетний сотрудник НКВД Г.Г. Карпов. И московские клирики радовались: на обеденном столе рыбка будет! В начале 1960-х годов Карпова сменил Куроедов, – значит, полакомимся нежным птичьим мясцом. В горбачёвскую эпоху Совет возглавил Харчев: разносолов не будет, но как-нибудь прохарчимся. Но в 1989 г. Харчева сняли, и духовенство забило тревогу: не пойти бы с сумой по миру! На Неопалимовский прислали… Христораднова!

Был ещё один знак приближения тяжёлых времён. 9 мая 1985 г. в газете «Труд» появился жуткий снимок. На трибуне Кремлёвского Дворца съездов перед высшим советским руководством лежала… голова Горбачёва! Сам генсек стоял поодаль. (И это при том, что в народе его называли «меченым»!) Как выяснилось, при монтаже двух фотографий в суете со второго снимка забыли убрать голову генсека.

… Приближалось 1000-летие Крещения Руси, и «Старая площадь» не могла игнорировать этот факт. О том, как началась подготовка к этому юбилею, вспоминает Святейший Патриарх Алексий II.

– Это была целиком инициатива Русской Православной Церкви, и когда мы осознали, что необходимо образовать комиссию по подготовке празднования 1000-летия крещения Руси, то обратились в Совет по делам религий. Нам в ответ было совершенно определённо сказано, что ни государство, ни деятели науки, ни общественность не будут принимать в этом участия. Что это внутренний церковный юбилей, который мы должны отмечать в рамках Церкви. Мы, образовав в 1983 г. комиссию, поставили вопрос о том, чтобы Церкви в качестве духовного и административного центра был передан один из московских монастырей. Члены комиссии ездили и в Донской, и в Новоспасский монастыри, но в них исключалась возможность нового строительства. А Данилов монастырь, как говорил потом Куроедов, власти просто постеснялись нам предложить – в таком он был состоянии. Когда мы приехали в Данилов монастырь, в нём ещё находился детский приёмник МВД. Я был назначен председателем комиссии по приёму монастыря, по реставрации и строительству на его территории. Имевшая поначалу удручающий вид обитель за несколько лет обрела былой облик. И только находившийся рядом храм Воскресения Словущего, где ещё работала фабрика зонтов, был обезглавлен. Мы пригласили на заседание комиссии её директора и сообщили ему, что есть постановление правительства о том, что фабрика будет работать до 1987 г., и попросили его позволить нам привести внешний вид храма в надлежащее состояние. Через неделю директор фабрики сказал, что этот вопрос обсуждался на партийном комитете и было принято решение, что по идеологическим мотивам коллектив не может работать под крестами. Я спросил его: «А как же в Кремле в окружении крестов кремлёвских соборов проходят съезды партии?“. Он не ответил, но через неделю было получено согласие.

В 1986 г. я послал Михаилу Сергеевичу Горбачёву письмо, в котором подчеркнул, что церковно-государственные отношения необходимо пересмотреть. Что у нас есть вопросы, за которые мы совместно отвечаем: нравственное здоровье общества, сохранение памятников и т. д. Но моё письмо не встретило понимания, хотя и было роздано всем членам Политбюро. Может быть, в результате этого письма я оказался на Ленинградской кафедре, потеряв пост управляющего делами Московской Патриархии. Только после встречи в 1987 г. Патриарха Пимена и членов Священного Синода с Горбачёвым, когда мы поставили перед ним порядка тридцати вопросов, начали изменяться отношения государства и Церкви и передаваться верующим храмы и монастыри. Празднование 1000-летия крещения Руси стало всеобщим праздником, в нём приняли участие и государство, и научные круги, и общественность. Празднование 1000-летия крещения стало, по сути, вторым крещением Руси. Я возглавлял это празднование и на Ленинградской кафедре, и в Новгороде, и в Петрозаводске, и в Пскове, и в Нижнем Новгороде и видел, что эти дни стали всеобщим осознанием того, что у нас единая киевская купель и все мы вышли из неё, неся традиции Православия на протяжении тысячелетней истории [256] .

Казалось бы, – «Торжество Православия», но позиции Совета по делам религий были всё ещё сильны. Когда в 1986 г. владыка Алексий был освобождён от должности управделами Московской Патриархии, а затем и председателя Учебного комитета, об этом решении ему объявил не тогдашний Патриарх Пимен, а председатель Совета по делам религий Константин Харчев. Впрочем, авторитет митрополита Алексия был настолько высок, что его устранение с поста управделами МП требовало соответствующей компенсации. Поэтому сразу после отставки его переводят на Ленинградскую кафедру, сохранив за ним также управление Таллинской епархией.

Из отчёта 4-го отдела Пятого управления КГБ. «… В период подготовки празднования 1000-летия введения христианства на Руси совместно с УКГВ Горьковской области проведена проверка сигнала о намерении группы рабочих стройуправления Даниловского монастыря организовать посещение на территории Горьковской области места, якобы связанного с жизнью Серафима Саровского, и провести там богослужение. В результате принятых мер попытка сорвана» [257] .

И действительно, почему бы представителям передового рабочего класса не совершить экскурсию, например, в Ульяновск, – на родину вождя и не поклониться «ленинским святыням»? Вот, например, с 1933 г. дом в Оберзальцберге, где жил Гитлер, стал местом паломничества, кусочки ограды часто забирали как реликвии, а одна женщина собрала землю со следом ноги Гитлера. Свидетельства о религиозном значении фигур вождей, лидеров – Ленина, Сталина и Гитлера – бесчисленны [258] .

Казалось бы, рабочие решили совершить паломничество на место молитвенного подвига преподобного Серафима Саровского – какая опасная антигосударственная акция! Но откуда простодушные пилигримы могли узнать, что они посягнули на «святая святых» тогдашнего режима: чуть было не вторглись в ЗАТО (помните, – «ЗАТО мы делаем ракеты…»?)