История и миф - Юрий Викторович Андреев

Ситуация резко меняется в послемикенскую эпоху. Уже на древнейших произведениях греческого фигуративного искусства (конец IX–VIII в. до н. э. — период зрелого геометрического стиля) мы видим совершенно обнаженные мужские и женские фигуры. Единственная одежда, в которую художники этого времени облекают мужчин, это поясок на талии, вероятно, служащий в то же время перевязью для меча или кинжала, но позднее (уже к концу VIII в.) и он исчезает. С женщинами происходит обратная метаморфоза. Они постепенно начинают одеваться в длинные юбки или в хитоны, и в результате к концу геометрического периода становится обычным соединение в одной сцене совершенно обнаженного героя с его довольно-таки плотно одетой подругой (ил. 26).

Ил. 24. Женщина с посвятительными дарами. Фреска из Тиринфа

Ил. 25. Играющие женщины. Фреска из дворца Нестора в Пилосе

В архаический период, когда общее число произведений изобразительного искусства резко увеличивается, можно наблюдать известное размежевание между несколькими ведущими художественными школами по признаку отношения к изображению обнаженного человеческого тела. В вазовой живописи Балканской Греции нагота полная или частичная, но главным образом у мужчин встречается сплошь и рядом: чаще всего в сценах войны, пиршеств, атлетических состязаний и в рисунках на разные мифологические темы. То же самое можно сказать и о скульптуре, для которой типичным образом становится в это время изображение совершенно обнаженного юноши с телом идеальных пропорций — так называемые куросы (ил. 27). Особенно заметно тяготение к изображению обнаженного тела у художников и скульпторов дорийских городов Пелопоннеса (Коринф, Аргос, Спарта, Эгина).

Напротив, в искусстве ионийских полисов Малой Азии и островов Эгеиды мотив обнажения встречается крайне редко, что скорее всего объясняется близостью Востока и его сильным влиянием на культуру азиатских греков. На рисунках ионийских вазописцев, равно как и в произведениях пластики, атлеты (борцы или бегуны) обычно изображаются в поясах, очевидно, типа тех διαζώματα, о которых пишет Фукидид. В этом свете легко объясняется то повышенное чувство стыдливости (боязнь наготы), которое отличает героев гомеровских поэм.

Ил. 27. Курос, найденный на Миконосе в конце XX в. Миконос. Музей

Готовясь к схватке с Иром, Одиссей сбрасывает свое рубище, но только для того, чтобы, храня пристойность, «препоясать им чресла». Также Навзикайе и ее служанкам он показывается, лишь прикрыв наготу ветвями кустарника.

Не следует забывать, что поэмы Гомера представляют собой продукт ионийской культуры с характерной для нее ориентацией на восточные обычаи и эстетические нормы, хотя нельзя считать исключенным, что в повышенной стыдливости героев поэм в какой-то мере проглядывают еще и отголоски микенских представлений о пристойности.

Итак, есть основания думать, что обычай обнажения во время игр не был следствием экстравагантной выходки какого-то атлета, пример которого заразил всех остальных. По всей вероятности, этот обычай был занесен в Грецию дорийцами в гораздо более отдаленные времена, чем думали сами древние (по крайней мере задолго до официального учреждения олимпийских игр). Фукидид прав хотя бы в том, что видит в спартанцах главных виновников распространения нудизма по всей Греции.

Особая склонность спартанцев к публичному обнажению отмечается иногда с осуждением, иногда, наоборот, с восхищением многими античными авторами. Один из самых популярных спартанских праздников — гимнопедии (буквально «голые игры») сопровождался массовым раздеванием всех участвовавших в них мужчин от мальчиков до старцев преклонного возраста. Как известно, спартанцы не видели ничего предосудительного в том, что молодые девушки на глазах у представителей противоположного пола сбрасывали с себя одежду и обнаженными состязались в беге. Все обычаи этого круга, несомненно, очень древние. Их не мог изобрести никакой законодатель.

Очевидно, с приходом дорийцев в понятиях греков о пристойности произошел коренной переворот. Тщательное укрытие детородных органов, характерное для носителей минойско-микенской культуры, перестало соблюдаться. Наоборот, совершение целого ряда религиозных обрядов требовало от их участников, согласно новым воззрениям, абсолютной обнаженности. Это требование выполнялось, с одной стороны, во время погребальных церемоний, изображения которых мы видим на афинских дипилонских амфорах, с другой — во время всякого рода игр и состязаний, которые в основе своей есть не что иное, как посвятительные (инициационные) обряды, тесно связанные, как показывает этнография, и с заупокойным культом, и с различными культами плодородия. С этим кругом обычаев тесно связан идеал так называемой героической наготы, оказавший огромное влияние на греческое изобразительное искусство и сложившийся, судя по всему, еще в геометрический период. Напомню, что сам культ героев ведет свое происхождение от более древнего культа предков или заупокойного культа и что, с другой стороны, именно герои выступают, как правило, в роли покровителей, а нередко и устроителей всякого рода агонов (Геракл, например, считался основателем олимпийских игр). Как живое воплощение всего того круга представлений, который связывался в сознании греков с культом мертвых, с одной стороны, и с играми, с другой, герой, уже начиная с древнейших времен, изображался обнаженным.

Как же в этом случае объяснить слова Фукидида о том, что от обычая ношения поясов на состязаниях в Олимпии отказались лишь в недавнее время (V или по крайней мере VI в.)? Возможен такой выход из этого затруднения. В VII–VI вв., когда Олимпийские игры превратились в панэллинский атлетический фестиваль, в котором принимали участие многие государства как Европейской, так и Азиатской Греции, устроители состязаний вынуждены были считаться с тем, что вкусы и взгляды участников игр были далеко не однозначными. Возможно, ионийским грекам пришлось не по душе дорийское бесстыдство и они потребовали от организаторов фестиваля принять какие-то меры. Не желая утратить свое влияние на эллинском Востоке, олимпийские власти вынуждены были пойти на уступки и наложили запрет на выступления без набедренных повязок. Однако в дальнейшем (возможно, в период греко-персидских войн или после их окончания), когда ионийское влияние в Европейской Греции стало заметно слабеть, от этого запрета решили отказаться и восстановили в правах стародедовский обычай абсолютной обнаженности.

Глава 7

αί δέ παλαιοί (πόλεις)

Имеются в виду в основном города, возникшие на месте микенских дворцов и цитаделей: Микены, Аргос и Спарта на Пелопоннесе, Афины и Фивы в Средней Греции, Кносс и Фест на Крите.

Правда, и в это время (II тыс.) были города, находившиеся непосредственно на морском побережье, например Пилос, Иолк, Филакопи на Мелосе, Палекастро и Гурния на Крите, но Фукидид то ли не знал