Дети русской эмиграции - Л. И. Петрушева

и безлюдным, подвергаться самым тяжелым опасностям, быть застигнутым большевиками. Но, благополучно для себя, я вместе с очень немногими оставшимися в дивизии казаками добрался до Кубанской области. Но не пришлось мне, вступив в пределы милого края, испытать то, что испытал бы путешественник, возвращаясь к себе домой после продолжительного путешествия. И здесь пошли беспокойства, суета, выселения и общий страх перед наступающим противником. Отступление продолжалось дальше. Оставив Кубанскую область, мы пришли к берегам Черного моря и здесь вскоре пришлось сдаться большевикам. С этого времени я был военнопленным у большевиков и служил в рабочем батальоне, в Екатеринодаре. Этот период закончился тем, что мы, вооруженные красноармейцы, должны были идти на подавление восстания, но так как весь батальон был настроен против большевиков – сдался повстанческому отряду казаков. Опять пришлось воевать против большевиков. Это было уже в 1920 году.

Но несмотря на отчаянные схватки с большевиками, мы вынуждены были отступить в горы к диким карачаям, а оттуда через Кухарский перевал в Грузию. Переход через перевал мы сделали 20 ноября 1920 года, то есть тогда, когда этот, трудно проходимый перевал даже в летнее время, зимой был совершенно непроходим. Многие не осилили этого перехода и остались среди ледников и снега навсегда, и лишь часть вышла с большим трудом. Кто был в Грузии раз, тот не согласится быть там во второй раз, а мы, измученные, голодные, почти раздетые совершенно, должны были уподобиться нищим, чтобы достать себе чего-нибудь поесть. Работать было невозможно, потому что никто не думал оставаться здесь надолго, а работать тяжелую работу после трехмесячной голодовки почти невозможно. Из Грузии мы отправились в Константинополь, так как все эвакуирующиеся войска и население направлялись туда. И странно, до сих пор, и даже в Константинополе, я не имел ни близких мне друзей, ни даже станичников, не говоря уже о родственниках, то есть был оторван совершенно от тех, с кем я раньше переносил этот тяжелый путь. Это обстоятельство еще больше усиливало мои страдания и придавало еще больше тоски и мучений. Очень тяжелый путь от Батума до Константинополя усиливался отсутствием пищи и даже воды и теми непредвиденными опасностями, которые сопровождали нас за все наше морское путешествие: поломка машины, неблагоприятная погода, шторм, который так угрожал нашему плохому пароходу.

Наконец прибыли в Константинополь 23 апреля 1921 года. И здесь не лучше, несмотря уже на мирную обстановку. Надо было достать пропитание, обувь, одежду своим трудом, а работать тяжелую работу не было сил. Оправившись немного, в июне месяце 1921 г. я поступил в гимназию Всероссийского союза городов, куда меня с трудом приняли ввиду моего неподходящего возраста. Мне было 20 лет, и поступил я в 6-й класс, так как из коммерческого училища вышел из 6-го класса. Но путешествие не закончилось в Константинополе, как и следовало ожидать. Гимназию перевезли в Чехословакию, где и доныне благополучно пребываем.

Студничка Ю.

Мои воспоминания от 1917 г. до поступления в гимназию

В 1917 году я был во втором классе реального училища. Это был момент полного разгара мировой войны. Во всем окружающем чувствовалось напряженное состояние. Оно исходило из столицы, провинция же была спокойна.

Неожиданно разразилась революция. Началась быстрая смена событий: Г<осударственная> Дума, Керенский и большевики. Но они появились сперва на севере и в провинцию пришли не скоро. Первый их приход связан в моей памяти со зверствами Муравьева и матросов на «Алмазе». Но вот в нашем городе появились «анархисты», возглавляемые М. Никифоровой. После нескольких ограблений, совершенных ими в городе, произошло восстание, анархисты были изгнаны из города после 2-дневного боя. Город был объявлен на осадном положении. Много добровольцев пошло защищать его от нападения анархистов. Некоторое время длилась осада, начался артиллерийский бой, но вот подошли отступавшие части Полупанова. Силы были не равны, и город был им сдан…

Начинают доходить слухи, что наступают немцы. Действительно, они скоро пришли, разбив большевиков, и заняли город. Это началась оккупация. Летом немцы сделали переворот, и вместо Рады был «избран» П. Скоропадский гетманом. Но его гетманство продолжалось недолго (всего, кажется, 6 месяцев). На Украине начинают происходить беспорядки, связанные с немецкой оккупацией. Вскоре повстанческое движение приняло организованный характер, им руководила образовавшаяся в Белой Церкви Директория. Гетман не смог удержаться, так как имел слишком малые силы, а в немецкой армии уже началось разложение – их убил тот же яд, которым они воспользовались против России. Наконец Киев был взят, и немцы ушли. В нашем городе они пытались вооруженной силой соединиться со своими частями, но были разбиты войсками Директории после короткого пулеметного боя.

1919 год. Но в это время Директории приходится выдержать натиск большевиков, и в середине февраля они пришли к нам. Перед их приходом местные анархисты сделали в городе восстание, которое помогло большевикам занять город.

Новая власть начала свою деятельность с того, что в первом приказе угрожала населению «стенкой».

Появилось ЧК с огромным красным флагом, на котором были серебряные буквы «ЧК». Начались расстрелы.

Наступила весна, а с нею началось повстанческое движение. Атаман Григорьев, перешедший от Директории на сторону большевиков и взявший Одессу, изменил им и поднял восстание. В мае месяце он бросился со станции Знаменки на наш город и после нескольких атак, сопровождаемых артиллерийским боем, ворвался в него. Как раз перед этим мы уехали в деревню (за 25 в<ерст>), но, несмотря на это, можно было явственно слышать бой, даже треск пулеметов.

В городе начался еврейский погром и избиение коммунистов. Он длился 3 дня, было убито около 3 тысяч человек. Но коммунисты вскоре вернулись, они выбили из города отряд Григорьева и заняли город. Снова начались расстрелы. Большевики свирепствовали 3 месяца.

В августе месяце они стали покидать город, теснимые добровольцами.

Перед приходом добровольцев 10 тысяч крестьян заняли город и прогнали коммунистов. Пришли добровольцы. Вскоре после их прихода, в начале сентября, появился в окрестностях города Махно, убивший перед тем Григорьева. В городе началась паника, рыли окопы, думали, Махно будет брать город. Но Махно прошел мимо.

Жизнь в это время идет лихорадочным темпом, началась спекуляция. Стоит дешевизна. Добровольцы заняли Харьков, Курск, Орел. Но вот идут тревожные вести, говорят, что большевики наступают, что уже взят ими обратно Курск, Орел, Харьков. В городе начинается паника. Всякий спешит уехать и увезти с собой все, что мог. В декабре перед Рождеством гражданские власти покинули город. Остались войска, которые непрерывно отступали.

1920 год. На Новый год начались бои и длились 2 недели. Наконец город был взят большевиками в 3-й раз после