Дети Арога - igor parhomyuk

одна, бледная и маленькая, уже тускнела. Вторая — огромная, яркая. Поверхность озера покачивалась мягкими волнами. Я плыл, как на кровати. Мир казался вымышленным. Нереально красивым.

И тут — фырканье.

Громкое. Совсем рядом.

Мгновенно всё волшебство испарилось.

Я — посреди озера. До берега — минимум километр. А кто тут плавает — я, как дурак, не спросил. Воображение мигом нарисовало сцены: от мутантов-пираней до водяного динозавра с утренним голодом.

Ветер резко сдул туман. Из молочной стены на середину озера вышел... конь. Настоящий, огромный, чёрный. Фыркая и пыхтя, он тащил за собой девушку — она цеплялась за его шею. Повернув голову, она заметила меня и недовольно нахмурилась.

Конь, проигнорировав её выражение лица, фыркнул и потащил её дальше, снова скрывшись в тумане.

Плавать перехотелось.

Развернувшись, я поплыл к берегу. Через пятнадцать минут, уже мчась вниз с холма, пытаясь согреться, услышал сзади стук копыт. И через секунду, как вихрь, мимо пронёсся тот же чёрный конь, с той же девушкой в седле.

Проскакав метров двадцать вперёд, она резко остановила его, подняв на дыбы. Конь встал, перебирая копытами, фыркая и нервно мотая головой.

— Это ты плавал в озере?! — крикнула она, стукнув коня по шее, чтобы угомонить.

— У нас сначала здороваются, потом вопросы задают, — буркнул я, пробегая мимо.

— Не смей поворачиваться ко мне спиной! — рявкнула она.

— А я уже повернулся. Извини, — не оборачиваясь, ответил я.

Позади снова послышался топот. Конь пронёсся сбоку и встал поперёк тропы, перегородив путь между двух огромных валунов. Почти сбив меня.

— Да как ты смеешь?! — с яростью закричала она. — Кто ты такой, чтобы так себя вести?!

Конь храпел, бил копытом, крутил головой и подавался вперёд, как танк. Я — городской житель — всегда немного побаивался лошадей. Пятясь, раком отступал назад. Девушка снисходительно, почти с удовольствием, улыбалась.

Конь вытянул шею, клацнул зубами у моего лица, мышцы под блестящей кожей перекатывались, как у хищника. Я отпрыгнул назад. Она засмеялась — звонко, дерзко, с ехидцей.

И тут снова — жар. Как вспышка. Будто снова включили тумблер. Сердце сильно ударило в грудь.

Подпрыгнув, я врезал кулаком в белую звезду на лбу коня. Тот взвился на дыбы. Девушка не удержалась — завалилась набок. Я запрыгнул на камень, рванул её за руку, выдернул из седла и потащил вверх. Конь тем временем промчался мимо и встал дальше, мотая башкой и топая копытами.Мне хотелось придушить эту гордячку — дерзкую, надменную, с нахальным смехом. Но волна бешенства мгновенно схлынула, как только я встретился взглядом с её глазами. Большие, испуганные, обрамленные черными пушистыми ресницами. В этом взгляде не было ни высокомерия, ни вызова — только неожиданное, детское испугавшееся удивление.

— Чёрт... — выругался я по-русски, отпуская её руку.

Спрыгнул с камня и, не оборачиваясь, рванул в сторону замка. Что есть духу. Сквозь ветер, по камням, через траву — лишь бы сбежать от этого взгляда.Взгляд женщины взгляд Эльки.

После завтрака я устроился возле крепостной стены, заложив руки за голову, и наблюдал, как Алекс гоняет молодняк. Всё-таки удивительный человек этот Шура. Всегда восхищался такими, хотя никогда до конца не понимал. Но вот именно такого друга хотел бы иметь .

На Земле, после моего исчезновения, он не переставал меня искать. Каждый день — доставал Стива вопросами. А потом, когда перешел на Арог и узнал, что я в тюрьме, пришёл прямо на бал, устроенный в день, когда Стива должны были короновать( и непонятно как он это сделал что мои 15 автоматов помогли?) и при всём собрании потребовал моего освобождения. Стив отказал. Шура — хлопнул дверью. И в прямом, и в переносном смысле.

Надо понимать: предъявить ультиматум будущему королю — это само по себе смертельно опасно. А собрать вещи, хлопнуть дверью и уйти из королевского клана — это самоубийство. Изгой. Ни один другой клан не примет бунтаря, который открыто унизил лидера. Всё. Пожизненно на Ароге. Без поддержки. Без ресурсов.

Но Шура, ни о чём не жалел.Получил мое письмо якобы посланное мною, дело рук искина.Нанялся простым наёмником в "Чёрную сотню", а через несколько дней уже был офицером-инструктором. Вот так, без шума, без пафоса, он и разрешил свой внутренний конфликт. В стиле Шуры.

Конечно, "Чёрная сотня" — это не уды. Ни по подготовке, ни по уровню. Но им и не нужно быть элитой. Их работа — держать порядок. Для этого мозгов не так уж и нужно. Тем более на Ароге пока нет удов с земли тишь да гладь.

Да всё перемешано в царстве Арогсоксм, без пол-литра не разберешься.

Я потянулся, перевернулся на живот — солнце начало припекать — и снова поймал себя на мысли: всё-таки уды по-своему практичны. Очень даже.

На Земле я представлял себе Арог как радиоактивный каменный остров. Замок посередине, несколько тысяч человек, живущих в палатках под дождём или на солнцепёке — и все ждут открытия портала, скрипя зубами.

Реальность — другая. Арог — огромный и цветущий по площади где то как половина Англии . Леса, поля, горы, озёра. По острову разбросаны десятки замков, между ними — отличные дороги, возле каждого замка — городки и деревни. Комфорт — на уровне.

Уды проводят здесь по три месяца в балах, пирах, дуэлях. И неудивительно, что все эти Стивы, Сержи, Горны — благообразные, сдержанные, тренированные — на Ароге отрываются по полной. Из тихих работников банков программистов и офисного планктона превращаются в полнокровную аристократию. Без тормозов. Без оглядки.Ну не все конечно. Но последний менеджер по продажам на земле ведет себя как минимум как шевалье.И теперь понятны все их мотивы. Все бешенные тренировки и преданность клану.Кто откажется от такой жизни?

На вопрос: кто, собственно, создаёт прибавочную стоимость, которую они тут так весело прожигают?

Ответ простой: вассалы, слуги, бывшие наемники . Гойны. Все, кого уды в течение шести столетий тащили с собой с Земли, кто осел здесь, пустил корни, забыл свою родину. Кто просто смирился.

Таких здесь — почти миллион.

Да-да, . Миллион.Не слабо да?

Хотя, надо отдать должное — живут они, в общем-то, неплохо.По сравнению с жителями средневековья где они и застряли.Но никто никого силой не держит. Хочешь