История Российской научно-популярной прессы в социально-культурном контексте - Коллектив авторов

Влияние идеологического фильтра формировало также содержательные и речевые особенности советской журнальной тревелистики. В качестве примера обратимся к статье Л. Зимана «Гавайи под гнетом американского империализма», опубликованной в № 7 журнала «Вокруг света» за 1950 г. под рубрикой «О странах и народах». Система внутренних заголовков текста отражает идеологическую оценку изображаемого: «Острова в Тихом океане», «Гавайи захватывают американцы», «Уничтожение гавайского народа», «Гавайи, плантации США», «Военщина США на Гавайях», «Борьба народных масс Гавайев». По прочтении текста не представляется возможным ответить на вопрос, бывал ли автор текста когда-либо на Гавайских островах, поскольку в тексте практически не выражено личностное начало: отсутствует нарративная структура, отражающая путешествие автора, не представлены авторские впечатления. Хотя в тексте содержится некоторое количество сведений по географии («На острове Гавайи, самом большом, находится потухший вулкан Мауна-Кеа (4214 метров над уровнем моря). Это самая высокая точка на островах Тихого океана. <…> С тех пор как ведутся метеорологические наблюдения, в Гонолулу – главном городе Гавайев – ни разу не была зарегистрирована температура ниже + 11° и выше + 32°») и истории («В 1778 году Гавайи снова “открыл” английский мореплаватель Джеймс Кук и назвал их по имени английского морского министра лорда Сандвича – Сандвичевыми островами. Но гавайцы отказались признать это навязанное их земле название. В конце концов и буржуазные географы вынуждены были признать местное название – Гавайи»), просветительский потенциал текста крайне низок, что объясняется невозможностью реализации эффекта увлечения при отсутствии выраженного личностного начала. Личное понимание заменено идеологическими клише, иллюстрируемыми соответствующим образом подобранной фактической информацией: «Тлетворное влияние общего кризиса капитализма сказывается и на этой отрасли хозяйства Гавайев. Производство сахара, составлявшее в 1930–1934 годах в среднем 945 тысяч тонн, к 1940–1944 годам снизилось до 798 тысяч тонн, а в 1945–1948 годах составило лишь 765 тысяч тонн. В полосу затяжного кризиса вступило и ананасное хозяйство. Таковы плоды хозяйничанья американского капитала на островах, обладающих такими замечательными природными условиями!»

Тенденция к идеологической оценочности сохраняется в русской журнальной тревелистике до середины 80-х годов ХХ в.: «Но есть и другая сторона этого благополучия. Буквально в нескольких шагах от процветающей, самодовольной, ухоженной Джакарты живет, надеется и отчаивается другая – Джакарта простого люда. Она неизмеримо больше. Она, словно море, окружает островки сытости и довольства»[348].

Со второй половины 1980-х годов – с началом политико-экономических преобразований в советском обществе, вошедших в историю как перестройка, – в СССР возникает новая коммуникативная ситуация, характерным признаком которой является упразднение идеологических фильтров при создании текстов СМИ и уравнивание коммуникативных ролей адресанта и адресата, то есть переход от воздействия на читателя к взаимодействию с ним. В журнальной тревелистике усиливается личностное начало и наблюдается эксплицитная деидеологизация, выражающаяся, в частности, в том, что в тревел-текстах появляются инокультурные персонажи, наделенные самостоятельной речевой партией, поскольку в условиях новой коммуникативной ситуации они более не рассматриваются как потенциальные идеологические противники: «У нас сегодня два гостя, два врача, – начал Фрэнк, показывая на нас с Аланом. – Один из них американец, другой приехал из Советского Союза. Можете вы сказать, кто из них русский? <…> – Он русский! – Как ты узнал? – попросил объяснить Фрэнк. – По значку. <…> – А без этого, значит, ты не отличил бы русского от американца! – торжествовал Фрэнк, убежденный, что у наших народов больше общего, чем различий»[349].

С середины 1990-х годов в журнальной тревелистике получает эксплицитное выражение функция развлечения: если в предыдущий период данная функция была имплицитно-содержательной и читатель получал удовольствие от знакомства с неизвестным ему миром, то в текстах характеризуемого периода в речевой форме подачи материала стали постепенно проявляться элементы инфотейнмента и интеллектуальной игры. Выражением данного процесса можно считать усложнение семантики внутренних заголовков (подзаголовков) публикации, образующих вместе с ее названием своеобразный ключ к восприятию материала, реализующий рекламную функцию. Так, тревел-текст, посвященный острову Крит, имеет название «След Минотавра» и содержит три внутренних заголовка: «Колыбель бога», «Лабиринт царя», «Дом человека», представляющих собой словосочетания, построенные по одной структурно-семантической модели (объект и его владелец), при этом в последовательности имен существительных, обозначающих объект: колыбель – лабиринт – дом – выражена восходящая градация, а в последовательности имен существительных, обозначающих лицо: бог – царь – человек – выражена нисходящая градация. Кроме того, в самом названии текста («След Минотавра») и в его подзаголовках («Колыбель бога», «Лабиринт царя», «Дом человека») отражена сюжетно-композиционная основа путешествия: автор ищет «след Минотавра» (в данной метафоре прецедентным именем Минотавр автор обозначает древнюю минойскую культуру), посещая «колыбель бога» – Диктейскую пещеру, в которой, согласно мифу, воспитывался младенец Зевс, и «лабиринт царя» – Кносский дворец, в котором, по легенде, царь Минос, сын Зевса, построил лабиринт для полубыка-получеловека Минотавра, рожденного женой Миноса; а также ведя беседу с Николаосом (жителем города Рефимно), позволяющую автору увидеть исторические корни характера современных критян, которым «минойцы передали самое ценное, что было в их сердцах: свободолюбие, жизнерадостность и гостеприимство»[350].

Для создания эффекта увлечения авторы тревел-медиатекстов, помимо основной цели – познакомиться со страной и познакомить с ней адресата, – формулируют и дополнительную цель – найти ответ на интересующий авторов вопрос. Так, в тексте, посвященном путешествию по Сицилии[351], автора интересует проблема сицилийской мафии в восприятии самих сицилийцев, которых «просто раздражает то, что иностранцы, уверовав в кинолитературные клише, не собираются вникать в суть проблемы, а хотят лишь пощекотать себе нервы разговорами об “ужасах мафии”». Автор ищет ответ на вопрос «Да и жива ли еще мафия вообще?» (одна из частей текста имеет подзаголовок «В поисках мафии»), занимая позицию человека, не склонного доверять как туристическому стереотипу об «ужасах мафии», так и мнению обитателей острова («Слишком многие жители уверяли нас в том, что Сицилия совершенно избавилась от этой скверны и все в прошлом»). Таким образом, увлекательность текста возрастает за счет использования элементов жанра журналистского расследования, поскольку читатель находится в состоянии усиленного ожидания ответа на сформулированный автором вопрос.

Композиция тревел-медиатекста в условиях новой коммуникативной ситуации также усложняется: объем составных частей текста сокращается, а их количество увеличивается за счет того, что информация исторического и фактически-цифрового характера, не отражающая передвижение автора по стране, оформляется отдельными самостоятельными частями и образует «текст в тексте», речевой стиль и верстка которого отличает его от основного текста, что препятствует возникновению эффекта визуальной монотонности. Так, в каждой из пяти частей текста «Средиземноморский треугольник»: «Точка отправления. Палермо», «Великая Греция», «Графский оазис», «В поисках мафии», «Кинопутешествие» – сведения исторического характера приводятся во вставных частях небольшого объема, названных автором английским словом флешбэк (flashback – часть книги, фильма или