Иосиф Бродский. Годы в СССР. Литературная биография - Глеб Морев

писал Бродский 16 января 1971 года из Ялты В. П. Голышеву[814].

С недостаточной статусностью связаны и некоторые особенности его устройства в ялтинском Доме творчества:

У меня комната без view, темная – что и приятно и неприятно: потому что могла бы быть с view, будь я member of union. Конечно, идут какие-то интриги насчет view и, конечно, я молчу и улыбаюсь и меня третируют и уважают: и то и то за non-member'ство, —

писал Бродский Катилюсам тогда же, когда и Голышеву[815]. Его позиция «аутсайдерства», как видим, публично воспринимается как принципиальная – это вызывает сочувственно-понимающую реакцию у части писательского сообщества.

Идиосинкразия Бродского к любым формам «коллективности» приводила подчас к курьезным ситуациям, как, например, в Коктебеле в 1969 году:

Если не лютует северо-восточный ветер, то даже в конце октября можно посидеть на пляже. В один из таких дней мы грелись на песке перед домом Волошина. Пришел Иосиф и, постояв минуту около нас, вдруг быстро разделся и побежал к воде. Сначала мы не поняли, почему вдруг он ринулся в море – ведь вода в тот день была +13, но потом увидели спускающуюся на пляж Марию Степановну Волошину.

Насколько я помню, в Доме творчества существовал некий ритуал посещения Марии Степановны. Для Иосифа участие в ритуале было против его натуры. <…> Иосиф весьма тактично разыграл ситуацию, поймав недалеко от берега бревно и поплавав на нем минут тридцать.

Поняв, что Иосиф не собирается выходить из воды, а может быть, что он ее не видит, Мария Степановна ушла. Еще через пять минут Иосиф вернулся на берег, —

вспоминает Р. С. Чистова[816].

Номенклатурную привилегию получения путевок (субсидировавшихся государством[817]) в Дома творчества писателей – в Ялте, Коктебеле, Комарове (под Ленинградом) – Бродский имел, будучи членом переводческой профгруппы при СП РСФСР. Как мы уже отмечали, литературный перевод как способ заработка (при невозможности для переводчика социальной реализации в качестве автора оригинальных произведений) был к 1970-м годам освящен именами крупнейших русских поэтов XX века. Осенью 1968 года эта форма вынужденной профессионализации получила в кругах оппозиционно настроенной интеллигенции дополнительную легитимацию после скандала вокруг вышедшего в Большой серии «Библиотеки поэта» двухтомника «Мастера русского стихотворного перевода», точнее – из-за вступительной статьи Е. Г. Эткинда (подготовившего издание) «Стихотворный перевод в истории русской литературы».

Говоря о расцвете поэтического перевода в советские годы, Эткинд писал:

Общественные причины этого процесса понятны. В известный период, в особенности между XVII [1934] и XX [1956] съездами [коммунистической партии], русские поэты, лишенные возможности выразить себя до конца в оригинальном творчестве, разговаривали с читателем языком Гете, Орбелиани, Шекспира и Гюго[818].

Эта фраза из статьи Эткинда была сочтена «идеологической диверсией» и вызвала грандиозный скандал – 25-тысячный тираж издания был уничтожен (книгу выпустили в переработанном виде), ведущие сотрудники Ленинградского отделения издательства «Советский писатель» уволены (в частности, потерял работу общавшийся с Бродским в связи с «Зимней почтой» главный редактор М. М. Смирнов), разгромлена была и редакция «Библиотеки поэта»[819].

Одной из причин болезненной реакции цензурных инстанций было, несомненно, и то, что описанная Эткиндом ситуация не могла быть полностью отнесена к истории советской литературы, но фактически – в том числе благодаря переводческой деятельности Бродского – являлась и ее настоящим. К началу 1970-х в глазах современников – квалифицированных читателей и исследователей русского литературного перевода – имя Бродского дополняло ряд имен поэтов, зачастую «вытесненных» в область перевода внешними обстоятельствами. 28 декабря 1970 года, даря Бродскому свою статью «Четыре мастера (Ахматова, Цветаева, Самойлов, Мартынов)»[820] из сборника «Мастерство перевода», Эткинд написал: «Пятому мастеру, Иосифу Бродскому, от автора статьи о четырех»[821].

3

За десятилетие литературной работы в Советском Союзе (1962–1972) переводы Бродского публиковались в периодике и различных сборниках шестнадцать раз (и трижды – в связи с выездом поэта из СССР в 1972 году – выходили под именами его знакомых)[822]. Для сравнения – оригинальные «взрослые» стихи Бродского печатались в СССР пять раз[823], детские – десять[824].

В качестве переводчика Бродский сотрудничал с крупнейшими советскими издательствами – «Художественная литература», «Прогресс», «Искусство», «Наука». Деловые бумаги, отложившиеся в ленинградском архиве Бродского, свидетельствуют о том, что к весне 1972 года ему удалось на основании гонорарных выплат за переводческую работу создать сравнительно прочную экономическую основу своего существования в СССР.

Центральным переводческим проектом, в котором – по инициативе члена-корреспондента АН СССР Д. С. Лихачева и академика В. М. Жирмунского – был занят Бродский, являлась подготовка в серии «Литературные памятники» издательства «Наука» книги «Поэзия английского барокко» в переводе Бродского и со статьей и комментариями Жирмунского. Редколлегия «Литературных памятников» приняла решение включить книгу в проект перспективного плана серии 26 ноября 1966 года[825]. 19 февраля 1968 года председатель редколлегии «Литературных памятников» академик Н. И. Конрад и секретарь редакции Д. В. Ознобишин просят директора издательства «Наука» А. М. Самсонова заключить с Бродским договор и выдать ему аванс. 17 июня того же года договор на 4000 строк из расчета 90 копеек за строку был заключен. Предполагалось, что работа должна быть закончена к августу 1970 года. После смерти Жирмунского (31 января 1971 года) договорные отношения с Бродским были продлены[826].

Помимо «Поэзии английского барокко» предполагалось участие Бродского в подготовке русского издания Петрарки. 8 марта 1972 года редколлегия «Литературных памятников» просит директора издательства «Наука» Г. Д. Комкова заключить с Бродским договор на издание тома Петрарки «Канцоньеры. Триумфы. Послания» под редакцией Д. С. Лихачева в объеме 671 поэтическая строка из расчета 70 копеек за перевод латинского текста и 90 копеек – итальянского. 27 апреля 1972 года договор на данный объем текста был заключен (при установлении гонорарной ставки 1 рубль за строку и ноября 1973 года в качестве срока выполнения работы)[827].

В ленинградском архиве Бродского сохранились также его договоры с издательством «Художественная литература» (1965–1970) на сумму около 2500 рублей, издательством «Прогресс» (1965–1967) на сумму свыше 500 рублей и выданные этими издательствами (а также издательством «Искусство») справки в Литературный фонд, подтверждающие получение Бродским в 1970–1971 годах гонорарных поступлений на сумму 1660 рублей 48 копеек[828]. Также в архиве имеются аналогичные справки от киностудии «Ленфильм», журнала «Аврора» и газеты «Ленинские искры» за 1971 год на сумму 235 рублей.

Таким образом, общий литературный заработок Бродского к началу 1970-х соответствовал показателю среднемесячной заработной платы рабочих и служащих в СССР (в 1970 году он был равен 122 рублям[829]) – если временами не превышал его[830].

Разумеется, этот заработок носил нерегулярный характер, что заставляло поэта временами менять политику пренебрежения так называемой «литературной халтурой», которую он мог себе позволить в моменты