Очерки по истории стран европейского Средиземноморья. К юбилею заслуженного профессора МГУ имени М.В. Ломоносова Владислава Павловича Смирнова - Владислав Павлович Смирнов

Жан Лонге (главный редактор «Юманите») заявил: «Наша манифестация не состоялась, её разогнали. Мы осознаем, что вы не намерены вмешиваться во внутреннюю политику Франции, но надеемся на ваше понимание — разрешение на демонстрацию от нас не зависело»[686]. Газета «Фигаро» иронично отметила: «Социалисты ни дня не могут провести спокойно. Когда вся Франция единодушно встречает Вильсона, они предпочитают стоять особняком. Остальная часть страны для них лишь мелочь. Им кажется, что только они способны думать, только они всё понимают, только они что-то значат. Вчера они сочли своей обязанностью лично вручить президенту памятный адрес (второй раз за сутки) [первый раз они встретили его еще на вокзале — И. С.], чтобы напомнить ему о провозглашенных им же мирных принципах (ну а вдруг он их забыл?) и заверить его в поддержке Социалистической партии и трудящихся Франции»[687].

Нет никаких сомнений, что оказанные почести не являлись исключительно бескорыстным стихийным порывов народных чувств. Они были продуманы и безукоризненно выполнены с целью подготовки президента к предстоящим переговорам[688]. Последующие месяцы обнажат все разногласия между программой Вильсона и целями французской политической элиты.

Ещё до прибытия Вильсона в Европу главный редактор «Фигаро» А. Капю писал: «Президент Вильсон, как обычно, преисполнен оптимизма, доверяя германской нации и заявляя, что „немцы выбрали путь самообладания и мирной адаптации“. Но, как мы могли заметить, это мнение, как и многие другие взгляды президента США, далеки от правды. Взгляд господина Вильсона с того расстояния, на котором он сейчас находится, сильно отличается от ракурса, под которым на события смотрим мы»[689]. В конце декабря скепсис стала разделять и газета «Тан» «Проект Лиги наций — это идеал. Но что мы видим в реальности? Мы видим Россию, где анархия и нищета с каждым днем становятся всё более ужасающими. Мы видим, как соседние с Россией народы ведут отчаянную борьбу против распространяющегося хаоса. Мы видим революцию в Берлине, поворачивающуюся к большевизму под двойным воздействием социал-демократов и русских большевиков, посланных на помощь своим немецким собратьям. С какой Германией нам предстоит заключать мир? Что станет с малыми государствами, которых должна взять на попечение Лига наций? Как контролировать реки, железные дороги, судьбы рабочих по всему миру, если от Северного до Японского моря остались только руины, отчаяние и безумие? Как создать новую Лигу наций, если существующая лига неспособна действовать?»[690]

Опьянение победой проходило под влиянием тяжелой действительности: «Процветают черный рынок, коррупция, спекуляция, хищения нехватка транспортных средств. Повсюду царит беспорядок» — писал один современник[691]. Спадал и ажиотаж «вильсонизма». Исследование данных контроля за корреспонденцией, проведенное Ж.-Б. Дюрозелем, показало, что к концу 1918 года среди народных масс приверженцев лозунга «Вильсон — проповедник» встречалось гораздо меньше, чем называвших его «марионеткой; опасным персонажем; сумасшедшим и чокнутым; большим болтливым и тщеславным попугаем»[692].

Один из представителей британской делегации в начале Парижской конференции Гарольд Никольсон вспоминал: «Военные формы двадцати шести иностранных армий исказили стиль парижских улиц. Нервы Парижа, казалось, скрипели так, что было слышно. Французы реагировали на это нашествие варваров отнюдь не любезно. Почти с самого начала они настроились против американцев с озлобленным негодованием. Постоянные окрики их газет и дерзость их нападок все возрастали и возрастали … Совокупный эффект всей этой газетной шумихи, поднятой у самых ворот конференции, нервировал всех её участников»[693].

Информационный фон конференции был организован на самом верху, и это было известно представителям США. Один из французских издателей передал Вильсону тайные инструкции правительства Франции прессе: «1) подчеркивать факты республиканской оппозиции Вильсона в Америке; 2) подчеркивать состояние хаоса в России и необходимость союзной интервенции; 3) убеждать читателя в способности Германии платить больше репараций»[694]. Видимо, исполняя предписание, газета «Эхо де Пари» взялась за освещение внутриполитической обстановки США и демонстрировала французским читателям снижение поддержки Вильсона на родине и растущую республиканскую оппозицию[695]. Газеты указывали, что Франция является наиболее потерпевшей стороной и нуждается в германских выплатах, а США, понесшие наименьший ущерб, занижают размеры выплат. Так, например, праворадикальная газета «Аксион франзес» в материале под заголовком «Справедливости!» приводила статистику полученного ущерба: «в войне Франция потеряла 62 % своего [национального — И. С.] богатства Англия — 32 %, США — 4,5 %»[696].

Как отмечает историк В. И. Лан, когда на секретных совещаниях президента с премьер-министрами Вильсон пытался упорствовать в вопросах, непосредственно касающихся Франции, парижские газеты нападали на него, указывая, что Вильсон является генералом без армии, что американский народ от него отвернулся во время последних выборов в Конгресс. Стоило только в парижской прессе назвать Вильсона «германофилом»[697], как президент тут же переходил от настойчивости к компромиссу[698]. Хотя уже упомянутый Гарольд Никольсон считал, что «Вильсон не так сильно возмущался, когда газеты обвиняли его в том, что он хочет быть духовным владыкой, или ругали за то, что он не посетил разрушенных районов Франции, или открыто обвиняли в том, что он настроен прогермански, или называли пророком, преследуемым своей мечтой. Но против чего он возражал, — это против тех забавных каламбуров, с которыми выступали по его адресу французские газеты, непрестанного окружения его имени не ореолом почтения, а цепью насмешек по поводу его поведения. Каждый инцидент был использован французской прессой, чтобы изобразить президента в смешном свете»[699].

Действительно, карикатур, высмеивавших Вильсона и американцев выходило более чем достаточно. Приведем, например, некоторые из юмористического журнала «Рир»: разговор двух американцев у барной стойки: «Почему ты не хочешь возвращаться в Нью-Йорк? Нас встретят как победителей!» — спросил первый. «Но мы же не сражались…» — ответил второй. «Разве американцам нужно сражаться чтобы быть победителями?»[700]; карикатура под заголовком «Принципы Вильсона»: муж, застающий свою жену в постеле с американским солдатом: «Не сердись, дорогой! Он меня заверил, что это для твоего же блага!» — говорит жена. «Да, наш президент хочет, чтобы французы отдыхали!» — добавляет американец[701]; Разговор аллегоричных образов стран Марианны и Дяди Сэма на фоне отвернувшейся Германии: «Моя дорогая подруга, если она [Германия — И. С.] заплатит, то она разорится!» — обратился Дядя Сэм к Марианне. «Но мой дорогой друг, если она не заплатит, то я разорюсь уже дважды», — ответила Мариана[702]; изображение Вильсона в виде садовника (во время кратковременного возвращения Вильсона в США): «Неужели я ошибся? Я посадил оливковое дерево, а вернувшись обнаружил „волчьи пасти“ [дословный перевод французского названия цветка „львиный зев“, с которым автор карикатуры иронично сравнивает участников конференции — И. С.] и „пятилистную левкою“ [французское разговорное выражение,