Муссолини. История одного диктатора - Альдо Каззулло

Отныне итальянцы во власти поистине варварской армии. В Апеннинах СС Вальтера Редера охотятся на мирных жителей с таким же преступным садизмом, что и в СССР. Систематическое насилие над беременными женщинами, детьми, стариками, языческие обряды, иногда даже под звуки граммофона или шарманки, предшествующие убийствам. Верующие, сожженные прямо в церквях, расчлененные тела… Невыразимая жестокость!

Лето 1944 года в Апеннинах было поистине ужасным: 340 смертей между Винкой и Фивиццано, 560 в Сант’Анна-ди-Стаццема, по меньшей мере 1676 в Марцаботто.

После Марцаботто Муссолини начинает протестовать. В ответ его немецкие хозяева отправляют в болонские Апеннины врача – навестить раненых и убедить их засвидетельствовать, что резня была делом рук партизан. К сожалению, в составе СС, и даже в командовании, есть итальянские фашисты. В Марцаботто кто-то даже обратился к эмилианским крестьянам на домашнем диалекте, угрожая и насмехаясь.

Тысячи молодых людей подчиняются призывам Грациани и соглашаются сражаться за Социальную республику, одни из страха (уклонистов расстреливают), другие по убеждениям. И, конечно, дуче набирает головорезов среди фанатиков, преступников и бедноты.

Кардинал Ильдефонсо Шустер, архиепископ Милана, просит дона Луиджи Корбеллу – священника, близкого к Социальной республике, – ходатайствовать перед Муссолини, чтобы остановить самое жестокое насилие. Это интересный документ из неожиданного источника: «Я пишу вам, чтобы вы в тех формах, которые сочтете наиболее безопасными и удобными, проинформировали главу правительства о том, что происходит в архиепархии, где различные руководители полиции, различные иерархи полиции, мобильные и автономные отряды и т. д. захватывают, бичуют, истязают своих жертв такими способами, какие каждая честная душа и каждый цивилизованный человек должны осудить».

Шустер не оппозиционер. Выходец из баварской семьи, сын портного папских зуавов[246], в 1935 году он служил благодарственную мессу после вторжения в Эфиопию, благословляя итальянские войска, хотя и осуждал в своих проповедях расистские законы. Узнав о зверствах банд Сало, кардинал пишет, говоря о себе в третьем лице: «Архиепископ также должен записывать священников, арестованных без причины, когда их привязывают на несколько часов к дереву, подвергают изощренной порке, избивают, выбивают зубы. Многие приходские священники сейчас сидят в тюрьме или находятся в бегах, скрываясь от ареста. Им страшно оставаться в собственных жилищах. Каждый автономный иерарх хвастается абсолютным правом на жизнь и свободу духовенства и граждан. Происходят совершенно дикие сцены, которые переворачивают все представления о гуманности и унижают весь этот век. Да не будет молчание вменено мне в вину перед Богом и людьми. Я сохраню копию этого документа для истории».

Есть еще одно заблуждение, которое стоит развенчать. «Мальчики Сало», как их иногда снисходительно называют, считаются «проигравшими», «неудачниками». И они такими стали после 25 апреля, но сперва совершили массу «подвигов». Сало – часть грозной и безжалостной нацистской военной машины, добавившая свою лепту в общую ужасающую картину.

В Милане штаб-квартира легиона «Этторе Мути» (названного в честь иерарха сквадристов, убитого в лесу Фреджене при попытке побега) располагалась на улице Ровелло, в помещении муниципалитета: гараж, оружейная, камера пыток, камера смерти и так далее. После Освобождения во владение этими помещениями вступят Паоло Грасси и Джорджио Стрелер, основатели знаменитого «Маленького театра»[247]. «Когда мы с Паоло узнали об этом, здание было заброшено, внутри было темно и страшно, – вспоминает Стрелер. – Однажды солнечным утром мы нашли на стенах следы крови. В раздевалках во время Сопротивления были камеры пыток для тех, кто дрался за свободу и справедливость».

Но есть еще более отвратительные мучители, практически дьяволы во плоти – банда Коха, известная по имени своего вождя, Пьетро Коха. Сын немца, офицер-гренадер, он уходит в отставку в начале 1940 года, накануне войны. Кох – красивый парень, он нравится женщинам, но живет в основном мелкими преступлениями: пьет с незнакомцами и впоследствии грабит их. В 1943 году его призывают, но он не делает на этой войне ни единого выстрела. Имея опыт «работы» в банде чернорубашечников Марио Кариты во Флоренции, спустя небольшое время Пьетро Кох в Риме получает новые полномочия и начинает вербовать преступников, кокаинистов и шпионов.

Так рождается специальный отдел полиции – банда Коха, который специализируется на различных видах пыток, предназначенных исключительно для унижения и причинения боли. Предельно горячий душ. «Сальто», когда жертву бросают об стену. Прогон сквозь строй. Подвешивание на веревке. Порка кожаными плетьми. Изоляция в «дыре», камере высотой в метр двадцать, где жертва могла находиться только свернувшись калачиком в темноте. Имитация казни. Коху всего 25 лет, но он очень влиятелен. Он дружит с Гербертом Капплером[248], с ним консультируется министр Гвидо Буффарини-Гвиди[249]. В пансионе «Ольтремаре», превращенном в пыточную тюрьму, Пьетро Кох терзает жертв электрошоком и кошками, ломает кости дубинками. И только когда Кох добирается до людей Сало, от Фариначчи до Кончетто Петтинато, директора La Stampa, его резко останавливают. Люди Мути привозят его в Сан-Витторе. Пьетро Кох будет казнен в Риме, в Форте Браветта, 5 июня 1945 года. Казнь будет снята на пленку одним из его бывших узников, Лукино Висконти.

«Наставник» Коха – Марио Карита. Сквадрист с 1920-х, он специализируется на вымогательстве денег у коммерческих предприятий и частных торговцев. Какое-то время он работает электриком в радиомагазине во Флоренции, но его увольняют за кражу. Марио пробует заняться бизнесом, терпит неудачу, сдает подсобку почасово и даже держит игорный притон. С началом войны Марио обнаруживает еще один неплохой источник средств к существованию: он доносит полиции, кто слушает радио «Лондон». Затем Марио собирает банду садистов и жуликов, которая вскоре официально приписывается к спецслужбам. «Кариту» очень быстро перестают воспринимать как опасных сумасшедших, их слушают и боятся. Марио Карита даже пишет дуче: «Расстреливать нужно не только пролетариев, прежде всего расстрелы необходимы среди политиков и аристократов». Дуче охотно соглашается.

Карита повышен до сеньора за свои «достижения», среди которых захват состава тосканского Комитета освобождения: генерала, полковника, подполковника, капитана, магистрата, профессора, адвоката. Все они отправляются в камеры пыток. Сначала «Карита» располагается на вилле Малатеста, затем на вилле Триесте на улице Болоньезе. Банда постепенно растет, достигая двух сотен человек; в их число, помимо Коха и самого Марио, входят также монах-бенедиктинец отец Ильдефонсо, в миру Эпаминонда Троя, и дон Грегорио Бокколини, капеллан СС. Команды в составе банды носят названия, отсылающие к Данте: команда ассасинов, команда четырех святых…

Вот портрет преступника, сделанный одной из жертв Кариты, писателем Аугусто Дофине: «Он был одет в штатское, но в спортивном стиле: рубашка в стиле Робеспьера и шорты. На очень