(Не)Мой (Не)Моя - Оливия Лейк

Артем протянул мне коробку: я медленно открыла и увидела на дне черную шелковую с кристаллами по периметру маску. Очень красивая.

— Что там будет? — эта вечеринка не казалась игрой или забавой, как прежние задания. Мне было не по себе. — Зачем нам туда?

— Не поверишь, но я пишу диссертацию, и мне не хватает статистических данных в динамике. А ты… Я просто хочу, чтобы ты посмотрела на нас, мужчин, без иллюзий, — и тише добавил: — Иногда мы больше животные, нежели люди.

— Мне не понравится, что я увижу?

— Я в этом уверен. Ты желанна и прекрасна, но в тебе нет порочности. Я говорил, что работаю только с определенной категорией женщин в этой специальности. Я не исправляю кривое, я помогаю ровному получить недостающий объем, — и посмотрел на мою коробку. — Надень маску, — и достал для себя, только строгую, черную, без страз и прочих украшений.

Мы подъехали ближе и припарковались за старинным особняком: машин было немного, видимо, за руль никто садиться не планировал. На веранде с витиеватым обрамлением встречала охрана: Каминский протянул телефон и показал QR-код на экране.

Секьюрити достал какой-то предмет и поставил на руку крохотную печать. Мне тоже. Нам пришлось сдать телефоны, только потом пройти внутрь.

Свет был приглушен, музыка мягкая и тягучая, атмосфера… Словно жгли ладан и черный перец: дышалось тяжело, но это как будто завораживало и гипнотизировало.

Обстановка вокруг — помесь дворца и замка Дракулы: от первого — роскошь и кричащий шик с изогнутыми спинками диванов и итальянским шелком на изящных креслах расцветки короля Солнца; от второго — громоздкие золотые подсвечники, вязкий воск и опасность.

— В масках гости, — шепнул Каминский. — Они платят за банкет и танцуют музыку…

Да, мужчины были в масках, женщины тоже, но мало, а вот молодые девушки в узких корсетах, поясах и чулках ходили с открытыми лицами. Очень молодые и очень красивые. Мне странно было видеть их здесь. Ведь мужчины… За редким исключением были возрастными. Никакая маска не скроет седину, натруженный излишествами живот, морщинистые кисти и дряблый подбородок.

— Пойдем, осмотримся, — Артем взял бокал с шампанским и передал мне.

— Пойдем, — медленно проговорила. В воздухе фонило развратом, дышать сложно, но пока никаких непристойностей не происходило: люди пили, курили, общались. Девочки были просто частью обстановки, фон, их даже по заднице ни разу не хлопнули. Но мысли не скрыть. Это просто было.

— Здесь, — мы поднялись на один пролет вверх и попали в мини-амфитеатр, — спектакль. Смотреть можно бесплатно, — и действительно началось представление. Артем помог мне присесть. Явно эпоха восемнадцатого века, Петербург, царская Россия. Екатерина и граф Орлов. Наверное. Актеры как-то не представились. — Присоединиться тоже можно.

— В смысле?

Не поняла?!

— Это чья-то фантазия эротического характера. Можно выйти на сцену и позволить управлять собой.

— А кто платит?

— Дирижер. Он приказывает, и отказать нельзя.

— Ты имеешь в виду… — я снова посмотрела на сцену и услышала:

— Екатерина груба с вами, граф, — дирижера я не видела, только слышала, — возьмите плетку. Пусть ей будет больно. Очень больно, граф.

— Давай уйдем, — вцепилась в руку Каминского. Он подчинился просьбе без вопросов. Сегодня мы оба просто наблюдатели: никто никого не триггерил.

Мы вышли из амфитеатра. Что дальше? Это самое шокирующее, или будет что похлеще?

— Думаю, в подвал спускаться не будем?

— А там что? Логово инкуба?

— Да нет. Это наверху. В приватных комнатах. Внизу, хм, ты как к маркизу Де Саду?

— Только в качестве общего образования.

— «Сто двадцать дней содома?»

— Мерзость.

— Вот это происходит в подвале.

— И копрофилия? — меня замутило, когда он кивнул. Кажется, с меня хватит. — Ответь, пожалуйста, — мы вышли в большой зал с подиумом, и я резко обернулась, — ты ведь не видел здесь моего бывшего мужа?

— Это информация конфиденциальна, — Артем никак не среагировал, не подал ни единого невербального знака. — Но я скажу, просто потому что промолчать будет нечестно.

— Я не понимаю: что это значит?

— Мирослава Нагорного лично я здесь никогда не видел.

Я догадалась. Промолчать — это заронить сомнение и принизить в моих глазах бывшего мужа. Каминский к этому не стремился.

— Прошу прощения, — неожиданно налетела на мужчину. Я по привычке извинилась.

— Вы простите, королева, — и склонил передо мной голову.

— Это что такое? — поинтересовалась у своего спутника, крепко державшего меня за талию.

— В масках все короли и королевы. Хозяева жизни.

— Ясно, — снова осмотрелась: — А что здесь будет? Эротический показ мод?

— Аукцион.

— Они будут покупать девушек?! — шепотом воскликнула. — По-настоящему?

— Нет, это не рабство, если ты об этом. Они платят деньги за право первой ночи.

— Девственницы?! — ахнула я. — Так, — сжала губы, — это вообще законно? — может, полицию вызвать нужно? Я попыталась возмущенно подняться. Артем жестко пресек попытку, надавливая мне на плечи.

— Яна, не надо никого вызывать. Многие из представителей власти уже здесь.

Я поперхнулась шампанским.

— Просто прими, что пресечь это некому. Все, кто мог бы со стороны закона, в деле.

Я продолжала кашлять.

— Воды?

— Да, спасибо, — пыталась унять спазм и не привлечь лишнее внимание.

— Яна, меня не будет минуту. К тебе никто не посмеет подойти, но если появится желающий, подними руку и щелкни пальцами: стафф решит проблему. С королевами нельзя так.

Я осталась одна и принялась исподтишка рассматривать «королей». Лиц не видно, но подтянутые мужчины тоже были. Хорошие костюмы, дорогие часы, ботинки по миллиону за пару — их всех объединяли деньги, пресыщенность и порочность.

Я услышала кудахтающий смех и повернулась на звук знакомых интонаций. Немногие в моей жизни похрюкивали, смеясь. Грузный мужчина с проседью, раскрасневшаяся шея от возлияний, пошлые заигрывания с одной из «официанток». Это что, Каминский-старший?! Наш губернатор?! Он же год как женился на молоденькой красотке, едва разведясь с предыдущей. И этот престарелый сатир себе девственницу собирался покупать?! Какая мерзость…

— Вода, — Артем вернулся неожиданно быстро.

— Тём, — впервые назвала его уменьшительным, — пойдем отсюда, — мне не хотелось, чтобы он увидел папочку. — Я устала.

Каминский тут же взглянул в нужную сторону. Он увидел. Он понял.

— Я попал сюда в первый раз на четвертом курсе университета, — заговорил необычно спокойно. — Отца спалил сразу. Только тогда, — повернулся ко мне, сверкая глазами в прорезях маски, — он еще жил с моей матерью. Он уже тогда покупал девушек, девственниц, очень молодых, возраст согласия, но…

Это девочки, всего шестнадцать лет… Какой кошмар. Я никогда не обольщалась относительно сильных мира сего и их гибкой морали: чиновники, депутаты, прокуроры, олигархи — в основном мужчины, за очень редким исключением. Влиятельные и