И море, и Гомер – всё движется любовью… - Евгений Михайлович Голубовский

(От автора. Я не очень понимаю смысл слов – в передней, подумал, что есть выражение – остроумие на лестнице – когда остроумный ответ приходит после разговора. Может из этого ряда и выражение – в передней, когда уже подступил к замыслу, но ещё не осуществил. – ЕГ)

Посылай письмо EXPRESS-ом. Отвечаю на него спустя три дня. Извини – я нахожусь в каком-то полулетаргическом состоянии, близком к идиотизму, несмотря на солнце, море и относительное спокойствие.

«От органических причин» – как у Кузьмы Пруткова.

Крайне рад, что ты опять стал писать стихи. И как всегда, когда ты начинаешь писать их много, ты сделаешь новый шаг.

«Сегодня день…» «Только музыки…» «Скажи мне, что делать…» – наиболее самостоятельны.» Безымянные звезды…» очень удались, жаль, что они не без «Цитеры». («Отплытие на остров Цитеру» – название первой книги Георгия Иванова – ЕГ) Выбрось на время «Цитеру». Я очень ценю, что ты любишь мои стихи. Самое лучшее для тебя было бы теперь насильно перестать читать только русские стихи. Ну, Бодлера, например, или Корбьера, ну Лафарга, если тебе больше нравится. Тогда твоя поэтическая впечатлительность или восприимчивость… (Дальше две строки вычеркнуты – ЕГ).

И ещё одна записка. Возможно, из этого же письма.

Дорогой Кирилл!

Очень будет мило, если приедешь к нам в Воскресенье. Тогда приезжай напрямую к завтраку. Накормлю тебя лучше, чем в прошлый раз. И отдам заодно свой долг. Так что не позже как к часу.

Целую тебя

Твой Жорж.

P.S. на обороте.

Так как ты дважды сказал, напомнил о коричневых штанах – то, если ты не раздумал их мне дарить – напоминаю. Так же «заранее благодарен» за черный крокодиловый кушак, если помнишь.

Кирилл Померанцев оставил замечательную книгу воспоминаний «Сквозь смерть». Большая глава в них посвящена Георгию Иванову.

Они познакомились в 1946 году. И до последнего часа, до августа 1958 года Померанцев поддерживал своего учителя.

Думаю, в каждую антологию русской поэзии, в её классические образцы, должны войти стихи Иванова. Хотя бы вот эти.

Хорошо, что нет Царя.

Хорошо, что нет России.

Хорошо, что Бога нет.

Только желтая заря,

Только звезды ледяные,

Только миллионы лет.

Хорошо – что никого,

Хорошо – что ничего,

Так черно и так мертво,

Что мертвее быть не может

И чернее не бывать,

Что никто нам не поможет

И не надо помогать

Вернуться в Россию стихами – хотел Георгий Иванов.

Не дождался.

Но мы дождались.

Вернулся.

Возможно – раньше или позже. Но факсимильно издам книгу-автограф, 16 стихотворений, записанных для Кирилла Померанцева Георгием Ивановым

Уроки Андрея Битова

Вчера получил замечательный подарок – книгу «Битов или новые сведения о человеке» от составителя сборника воспоминаний писателя Анны Львовны Бердичевской.

Начал листать и вздрогнул. На одной из фотографий – за Аркадием Астафьевым с трубой, за Жванецким, стою я, вглядываясь в происходящее…

Читаю этот сборник, где много тонкого, интересного, но главное – живой Андрей Битов.

Третьего декабря 2018 года, в Вене, дочка показала мне на айфоне сообщение-крик писателя Анны Бердичевской – «Умер Андрей Битов».

Чуть позже увидел, что Олег Губарь поставил одну из нравственных максим Битова – «честь и достоинство, как и девичью невинность, можно терять только один раз».

Цитирую по памяти, но в смысле уверен.

О своей чести и достоинстве Андрей Георгиевич помнил всегда. И учил этим, вроде бы вышедшим из моды, дворянским понятиям, своих читателей.

Мы познакомились в 1980 году. Очень тяжком для писателя. Ещё бы, баловень судьбы. Начал писать в «оттепель». Первый рассказ опубликован в 1958 году… Сразу замечен… В 1965 году принят в Союз писателей. А за спиной – армия, стройбат, горный институт, увлечение альпинизмом, путешествиями… И книги пошли одна за другой…

Помню меня восхитили «Уроки Армении». Это была настоящая проза, слово было весомым, мысли были не заёмными…

А потом, тогда я этого не знал, писатель пишет тонкий, нежный, и главное, умный роман «Пушкинский дом». О трех поколениях ленинградский, питерских, интеллигентов, их судьбах, о молодом исследователе Леве Одоевцеве, изучающим связи Пушкина и Тютчева… Вроде бы ничего запретного. Но дух романа вызывал подозрение цензуры. Почуяли, что слишком много – свободы. Это мысль героя про то честь и достоинство, которые можно терять лишь один раз.

Ни одно советское издательство… И тогда роман выходит в 1978 году в США…

Имя Битова носит в зубах «Правда», его винят в подражании Джойсу, в клевете на «наше всё»… А Битов вместе с Аксёновым задумывают бесцензурный альманах «Метрополь», оба составители, собирают, печатают 12 экземпляров, один отсылают в Америку, остальные в издательства Москвы, в ЦК… И когда получают отказ, решают издать его в США. И в 1979 году альманах «Метрополь» со стихами Высоцкого, Ахмадулиной, Липкина, прозой Аксёнова, Горенштейна, Битова и многих других выходит за рубежом…

Все рукописи Битова издательства Москвы возвращают ему. До горбачёвской перестройки его печатать запрещено…

И вот в 1980 году опальный Битов приехал в Одессу. Получил задание «Литгазеты» написать о городе, где Пушкин был в ссылке, надеялся, что в сентябре ещё застанет здесь Жванецкого, с которым дружил, но Миша был в отъезде, и он несколько дней сидел у меня в редакции «Вечерки»…

Вечерами заходил домой. На книге, что он подарил, «Дни человека», есть точная дата. «Вале и Жене – сердечно и дружески. Андрей. 25.9.80. Одесса.»

А на следующий день принёс в подарок свои стихи и неопубликованное стихотворение Беллы Ахмадулиной. Все на тончайшей бумаге, на машинке…

Так и храню их в этой книге.

О чём говорили? Валя с Андреем вспоминали Рида Грачёва, талантливого ленинградского писателя, с которым они дружили, но не знали друг друга.

Мне Андрей рассказывал, что затеял объединение «БаГаЖ» – содружество Битов, Ахмадулина, Габриадзе, Жванецкий, – это была идея, как говорил Андрей – глухого застоя и широкого застолья.

С восхищением говорил о друзьях. Белла – центр притяжения, Белла – больше чем сестра… А как Белла готовит грибные супы. Ни один гость не уйдет из её дома голодным…

Резо – чудо. Резо – нежность… Рядом с ним каждый становится талантом. Вместе Андрей и Резо придумали и осуществили две мини-скульптуры – чижику-пыжику в Питере и зайцу, помешавшему Пушкину приехать на Сенатскую площадь… Задумал ещё