Наполеон и Гитлер. Россию завоевать невозможно - Десмонд Сьюард

class="p1">Что касается самой Германии, то жизнь здесь, с чисто потребительской точки зрения, выглядела довольно приличной. Такие предметы роскоши, как шампанское, меха, спиртное, парфюмерия в огромных количествах поступала с оккупированных территорий. Национальная экономика теперь была на удивление немилитаризованной, чего нельзя было сказать в 1918 году. Женщин не заставляли работать на фабриках, как в Британии, поскольку было в достатке дешевой рабочей силы. Гигантская бюрократическая машина давала возможность состоятельным людям уклоняться от призыва на военную службу. В таких условиях абсолютизм Гитлера смог вырасти до невероятных размеров.

Каждый жил в вечном страхе перед гестапо. В соответствии с Директивой «Ночь и туман» 1941 года секретные службы получили право арестовывать людей без предупреждения и уничтожать без суда и следствия. Люди исчезали бесследно, стоило им только высказать свое недовольство режимом. Оппозиция склонилась вправо и состояла в основном из людей, близких социально или по крови. Но уже с 1938 года на Гитлера готовились покушения. Гиммлер знал, что что-то происходит, но не принимал все это всерьез. И действительно, по-настоящему серьезные покушения были предприняты только тогда, когда уже было ясно, что Гитлеру грозит поражение в войне. Германские офицеры были законопослушны, пока нацию не потряс 1944 год. Тогда они уподобились императорским паладинам, которые боялись поражения Франции в 1814-м.

Отношения Гитлера с вермахтом были сложными. Офицеры традиционно держались в стороне от политики, а он и совсем лишил их желания лезть не в свое дело, дискредитируя их лидеров. Двое подающих надежды главнокомандующих были уволены со скандалом – как только фельдмаршал фон Бломберг женился на машинистке из военного министерства, пошли слухи, что она позировала для порнографических открыток. Генерала фон Фрича ложно обвинили в гомосексуализме. И в то же время армия в большинстве своем приняла новый режим, так как он давал огромные возможности повышения по службе, особенно в люфтваффе и СС. Однако Гитлеру так и не удалось подчинить себе Генеральный штаб, даже когда в 1941-м он назначил сам себя главнокомандующим. У Генерального штаба до последнего момента были свои идеи, непоколебимо традиционные – желая иметь сильную Германию в границах 1914 года, он не хотел ввязываться ни в какие военные авантюры, не говоря уже о покорении России. В конце концов именно Генштаб пытался убить фюрера в июле 1944-го. Даже после этого неудачного покушения любой, посетивший штаб, вряд ли услышал бы приветствие «Хайль Гитлер!»

Кардинал Пацелли, после того как стал папой в 1939 году, прекрасно понимая, какую опасность для человечества представляет фюрер, выступил посредником между группой немецких генералов и британским правительством в их попытке устранить Гитлера. Фюрер знал, что понтифик – его враг. Он говорил, что если бы он был дуче, то «вошел бы в Ватикан и вышвырнул всех вон». Пий II был готов одеть своих швейцарских гвардейцев в хаки и вооружить их пулеметами для оказания вооруженного сопротивления. Он также написал секретное послание, в котором временно отрекался от папского престола в случае, если его арестует гестапо. Он хотел избежать кризиса, подобного тому, который наступил, когда Наполеон арестовал Пия VII. Когда в 1943 году пал Муссолини, у фюрера были серьезные намерения захватить папу, но он передумал.

В самом рейхе духовенство не отваживалось на открытые выступления, как это было и в наполеоновской Франции. Когда князь фон Гален, епископ Мюнстерский, осудил действия гестапо, Гитлер не рискнул сделать из него мученика. Иногда фюрер вторил Наполеону в его взглядах на роль католицизма: «Церковь почти наверняка необходима народу, это сильный консервативный элемент». После войны Гитлер планировал поставить католицизм на службу национал-социализму.

Фюрер делал определенные попытки создать новую германскую «аристократию». Специальные политические школы были призваны внушать юным арийцам идеалы национал-социализма. «Ученики этих школ будут избраны среди мальчиков и девочек, принадлежавших ко всем классам германского рейха, – провозглашал Гитлер. – Моя цель – создание элиты, здоровой физически, с правильно сформированным характером и мощным интеллектом». При этом ему не составляло большого труда поносить британские школы, которые во многом послужили ему образцом. (Подобные учебные заведения были созданы также в Голландии и Норвегии). Эти «нордические Итоны» выпекали фанатичных нацистов, но едва ли элиту – многие были востребованы в качестве офицеров СС.

Оккупированные страны управлялись рейхскомиссарами или военными комендантами. Полуголодное население этих стран было безропотно в присутствии вермахта и гестапо, безжалостно подавлявших любое сопротивление. Каждая страна должна была поставлять солдат для СС, ставших чём-то вроде «иностранного легиона». Поставляли они также и дешевую рабочую силу.

Некоторым странам, особенно на Востоке, приходилось тяжелее других. Нет сомнения, что фюрер нашел оправдание своему решению стереть Польшу с лица земли в книге «О войне», где Клаузевиц описывает ее как варварское государство, недостойное занимать место в сообществе европейских наций: «В течение ста лет эта страна (Польша) не играла независимой роли в европейской политике, а была всего лишь яблоком раздора… Если Польша не будет разделена, то должна стать русской провинцией». Он с презрением говорит о легкомысленности ее лидеров, считая, что нет ничего странного в таком быстром падении Польши в конце XVIII века. Клаузевиц считал, что рассуждает не как солдат экспансионистской Пруссии Гогенцоллернов, а как человек, пытающийся смотреть правде в глаза, что я привлекало в его книге фюрера.

Померания, Силезия и Познань били включены в рейх, их население Депортировано на территорию, известную как генерал-губернаторство, управляемое как германская колония, а на их место прибыло три четверти миллиона немцев. Нацистская оккупация сопровождалась систематическими попытками уничтожить польскую аристократию, интеллигенцию, духовенство. В октябре 1939 года двадцать человек, носивших наиболее известные польские фамилии, были расстреляны в Косьцяне. В ноябре целый факультет Краковского университета был приглашен на собрание по поводу обсуждения академических проблем, затем в полном составе арестован и уничтожен. К октябрю 1941 года семьдесят четыре священника были расстреляны только в одной Познани, а еще четыреста пятьдесят находились в концлагерях – не потому, что были священниками, а потому, что были способны возглавить сопротивление. Все образованные люди, будь они землевладельцы, адвокаты, учителя, стали наиболее вероятными кандидатами на расстрел. Польские евреи сгонялись в гетто, где было уничтожено около трех миллионов человек. Еще больше поляков было угнано для рабского труда в Германию. Любой поляк, находящийся вне пределов генерал-губернаторства, должен был носить на одежде желтую букву «Р», подобно желтой звезде Давида у евреев. По словам фюрера, «у поляка может быть только один хозяин – немец». Политика уничтожения польской нации не увенчалась успехом только благодаря героическому сопротивлению поляков. Можно предположить, что режим, подобный фашистскому, получил бы поддержку поляков, опасающихся господства русских. В оккупированной