Традиции & авангард. Выпуск № 1 - Коллектив авторов

наоборот, расспросил меня обо всем. Он знал обо мне все, а передо мной был незнакомец. Со мной никогда ничего подобного не происходило. С ним вообще многое было впервые. Он почему-то очень хотел знать о моем отце. Я же о нем не привыкла с кем-то говорить. У нас с ним тяжелые отношения. Потому что мы с ним слишком похожи. Мы два Льва по гороскопу. Мы, возможно, слишком много понимаем про чувства друг друга, поэтому молчим о них. Но бывает же молчание такое комфортное. Когда ты молчишь, и в этом молчании слов гораздо больше. А с папой молчание совсем другое, неловкое. В нем тяжело и мне, и ему. Наши телефонные разговоры редко длятся больше минуты, даже если мы с ним давно не общались. А когда он спрашивает, как у меня дела, я как-то забываю все, что со мной происходит или происходило за последнее время, и всегда отвечаю «нормально». Думаю, у него все так же. Знаю, что так же.

Лера. Расскажи, а о чем ты пишешь?

Писатель. О себе.

Лера. Ну так все о себе пишут.

Писатель. Зачем тогда спрашиваешь, раз знаешь?

Пауза.

Лера. А ты хороший писатель?

Писатель. А тебе кто нравится из писателей?

Лера. Нет такого, что прям целиком кто-то нравится. У многих я и читала-то по одной книге.

Пауза.

Лера. А что бы ты выбрал: быть известным и богатым при жизни, но после смерти тебя тут же забудут, или быть неизвестным сейчас, зато, когда тебя не станет, ты будешь известен всем, тебя будут проходить в школе, называть твоим именем улицы?

Писатель. Первое.

Лера. Ты даже не задумался над ответом.

Писатель. Потому что всем нужен отклик. Те, кто хотят писать в стол… они не писатели, а любители.

Лера. А ты уверен, что ты вообще настоящий писатель?

Писатель. Если ты им назвался, ты не можешь быть не уверен. Если ты называешь себя писателем, это значит, что ты ставишь себя в один ряд с Гоголем, Чеховым, Достоевским, и ты готов еще и превзойти их. Иначе зачем все? Даже полусумасшедший Ван Гог хотел признания.

Лера. Он же художник.

Писатель. А это разве чем-то отличается? Я пишу, и художник пишет.

Пауза.

Лера. Расскажи что-нибудь о себе.

Писатель. Да ты и так уже все знаешь, я же тебе читал отрывки из своей книги.

Лера. Он всегда мне так отвечал. «Ты и так все знаешь». Может, так оно и было. Потом он уехал. После трех дней он уехал даже не знаю куда. Я не хотела спрашивать его о том, увидимся ли мы снова, не хотела спрашивать, что все это значит и будет ли что-то дальше. Я хотела знать, но спрашивать не собиралась. Я не из таких. Я же Лев. Мне гордость не позволяет. Пусть лучше думает, что холодная и бесчувственная, или что для меня это совсем ничего не значит, чем я буду в его глазах обычной бабой, которая теперь еще долгое время будет думать о нем, вспоминать все до мельчайших подробностей, придумывать будущую жизнь с ним. Я, конечно, так и буду делать. Но он об этом не узнает. Я – Лев.

5

С третьей попытки я наконец стерла с диванной обивки маленькое пятнышко – это единственное, что от него осталось. Пока гуглила, как лучше это сделать, начиталась кучи презабавных историй о том, как такие же пятнышки оттирали другие и как они попадали на ковры, мебель, технику, одежду разных людей и даже на домашних животных. Кто-то предлагал не стирать, а оставить так, как есть. В каком-то смысле мне нравился этот вариант. Правда, людям, которые бывают в моей квартире, это не очень бы пришлось по вкусу… Ну, не понравилось бы в смысле. Поэтому я стерла. В процессе даже прониклась любовью к этому белому кружочку. Хотя я на самом деле из брезгливых. Поэтому трепетное отношение к высохшей жидкости на обивке дивана меня, можно сказать, позабавило и удивило.

Сначала я взяла старую зубную щетку с мылом на ней, потом уже насыпала на нее порошок. Когда все это не помогло, выдавила немного термоядерной жидкости для чистки унитазов. Сработало. Мне стало как-то пусто даже. Теперь его будто никогда тут не было. Я уже и сама стала сомневаться, был ли он вообще. Потом он, правда, добавил меня в друзья в «Контакте», и я снова в него поверила. Я заходила в свой аккаунт с приложения, которые скрывает твой онлайн, чтобы он не думал, что мне нечего делать и я только и делаю, что сижу в Интернете. Правда, потом я думала, как же он тогда будет мне писать, если я буду офлайн. Заходила снова, но он мне все равно не писал. Я ненавидела зеленый значок около его имени. Терпеть не могла. Он будто насмехался надо мной. Первой я тоже не писала, понятно же почему. Я хотела, чтобы он думал, что таких, как он, у меня полно, и я по нему не скучаю, и он не был для меня чем-то особенным. Но это все было враньем. Снова заходила со скрывающего приложения.

Я просмотрела всех его друзей. Зашла на страницу каждого. Особенно тщательно изучала странички баб. Смотрела, кому и что он лайкал. Это удивительно, как легко что-то узнать по лайкам. Так я нашла его бывшую (увидела у нее в сохраненках их совместные фотографии) и еще одну бывшую. И еще. Мне казалось, что они все бывшие. Абсолютно все. Даже выбрала ту, которая бесила меня меньше всех, и мысленно благословила их. Я ненавидела себя за то, что занимаюсь всем этим, но продолжала делать то же самое. Мой Твиттер превратился с сборник абстрактных цитат о том, что я сейчас чувствую: как хочу быть с ним и как мне плохо. Я не любила, когда такие цитаты писали другие, и себя ненавидела за эти сопли. Но от этого легче будто становилось. Я фиксировала свои эмоции. Закрепляла их. Чтобы они были где-то.

Через неделю я захотела уехать куда-нибудь. Купила билет до ближайшего города и обратно. На следующий день я уже ехала в поезде. Дорога в одну сторону занимала всего четыре часа. Я поняла, что ненавижу нашу страну за то, что она такая огромная. Зачем ей такой быть? И она еще только увеличивается. Будто пожирает людей, которые в ней живут. К чему все эти огромные расстояния? Так много км, чтобы доехать из пункта