Младший брат дракона - Андрей Вячеславович Шевченко

– Меня попросили тебя не трогать, поэтому уйди по-хорошему, – прорычала Тринн. – Иначе я…

– Давай, давай, потрогай! – проорал варвар и, повернувшись к драконице задом, приспустил штаны. – Поцелуй меня в зад, демонова ящерица!

Зрелище оголённых ягодиц варвара явно воодушевило драконицу на атаку. Тринн с невероятной для такого громоздкого тела скоростью приблизилась к Гунвальду и поддала лапой прямо по голому заду каршарца. Немаленького размера варвар пушинкой вспорхнул и улетел на кучу битых глиняных кирпичей, ещё недавно бывших чьим-то домом. От драконьего удара начищенный до блеска шлем свалился с его головы да так и остался лежать в пыли. Тринн презрительно фыркнула и щелчком когтя отправила шлем вслед за хозяином.

Тут внимание Дилля привлекло движение за спиной драконицы. Некая фигура в длинном тёмном одеянии, в которой он с удивлением опознал непутёвого монаха церкви Единого брата Герона, крадучись подбежала к тому месту, где Тринн стояла до атаки на Гунвальда, и схватила… Вот тут Дилля пробрало! Герон взвалил себе на спину не что иное, как самого Дилля, точнее, его бесчувственное тело, и изо всех сил помчался прочь от драконицы. Впрочем, попытка выкрасть останки друга Герону не удалась – Тринн развернулась и двумя молниеносными прыжками настигла монаха.

– Оставь его в покое, лишенец! – рыкнула она, и монах рухнул вместе со своей ношей. – Кто знает, вдруг он сумеет в лабиринте миров найти дорогу и вернуться домой. Однажды так и случилось, может, и сейчас такое повторится.

– Р-разве ты не собираешься его… нас съесть? – голос Герона дрожал и прерывался.

Дилль монаха таким испуганным ещё никогда не видел. Да что там, он вообще Герона испуганным не видел, даже во время схватки с мастером клинка Орхамом, когда Эрстан так бездарно обездвижил своих соратников.

– Вообще-то, теперь, когда Дилль вытащил эту заразу у меня из зубов, я вполне могу и закусить, – задумчиво сказала драконица и, прищурившись, посмотрела на монаха.

Морда драконицы, избавившаяся от уродливой опухоли, сверкала зубастой улыбкой – Дилль готов был поклясться, что это именно улыбка, а не оскал. Герон, однако, в драконьей физиогномике разбирался не больше, чем суслик в дворцовом этикете, а потому закрыл глаза и сжался в преддверии неминуемой смерти.

– Шучу, расслабься, – драконица уселась по-собачьи, обернув свои ноги длинным шипастым хвостом. – Будем ждать.

Герон довольно долго оставался в той неудобной позе, в какой его настигла драконица, потом, видимо, решил, что помирать лучше с удобствами, и уселся на грязную мостовую, скрестив ноги. Тринн никак не отреагировала на его движение, и монах слегка осмелел.

– Дозволено ли мне будет спросить, – слегка подрагивающим голосом начал он, – чего вы ждёте?

– Когда наш путешественник соизволит вернуться в своё тело, – фыркнула Тринн. – Возможно, ему нравится болтаться бестелесным и наблюдать за нами, но к его сведению тело, покинутое разумом, умирает даже быстрее, чем дракон без магии.

Герон покрутил головой, но никого не увидел. Дилль всполошился. Тринн, получается, чувствует его присутствие и сообщает, что нужно вернуться. Знать бы ещё как?

– Если ты такая знающая, подскажи, что именно мне нужно сделать, чтобы снова стать человеком? – с сарказмом сказал он.

Непонятно, услышала ли драконица его вопрос или просто решила поделиться информацией, но только Тринн произнесла:

– Вспомнить нужно чувства, присущие организму. Как ты потягиваешься и выпускаешь когти, когда просыпаешься. Как захватывает дух во время первого полёта. Как болят мышцы после долгой схватки. Как ты чувствуешь отвердевание новой чешуи после очередной линьки. Как боевая ярость вызывает к жизни огонь…

Драконица продолжала говорить, но Диллю хватило той фразы, где говорилось о "захватывании духа во время первого полёта". До встречи с Тринн он никогда не летал, если не считать полётом падение с крыши соседского сарая, куда Дилль, ещё мальчишка, залез воровать яблоки. И когда Тринн взлетела, дух у него, действительно, захватило так, что он даже забыл как нужно дышать. Это чувство боли в груди от нехватки воздуха возникло так явственно, словно Дилль снова обладал телом. И ещё у него болел затылок и ныла спина. А ещё затекла рука, на которой он лежал.

Глава 22

Дилль пошевелился. Драконица наклонилась над ним и сухо сказала:

– Наконец-то решился.

– А что со мной было? – слабо прошелестел Дилль.

– Ты сумел вернуться из лабиринта миров. Немногие из драконов могут похвастаться таким подвигом – лишь один из тысячи. Ты прошёл испытание лабиринтом, и заслужил честь называться братом дракона. Это означает, что когда-нибудь ты тоже можешь стать Хранителем какого-нибудь мира. Но это только полдела. Сейчас наступит вторая часть.

Дилль не успел понять, о чём она говорит – его скрутило. Если в прошлый раз Дилль потерял контроль над органами чувств, то теперь всё осталось на месте. Просто каждая мышца в его теле почему-то зажила собственной жизнью – это было не больно, но неприятно. Руки дёргались, пальцы сжимались и разжимались, голова моталась из стороны в сторону. Дилль чувствовал острые камешки, по которым елозила его левая рука, и ощущал боль в коленке, которой он стукнул по вывороченному из мостовой булыжнику. Обоняние доносило запах дыма от горящих домов и странный пряно-свежий аромат, исходящий от драконицы. Слух и зрение тоже были на месте. Но тело не слушалось хозяина. Вообще.

– Что с тобой? – Дилль увидел, как над ним склонился Герон. – На-ка, глотни.

Вино из фляги только напрасно расплескалось – Дилль не смог сделать ни одного глотка.

– Оставь его в покое, – послышался гулкий голос драконицы.

– Я только хотел помочь…

– Сейчас ему никто помочь не может. Он всё должен сделать сам: определиться или умереть.

Герон исчез из поля зрения Дилля. На короткое время мелькнула чешуйчатая морда Тринн, а после этого он видел только синее небо с редкими облачками. Да ещё ветер периодически проносил клубы чёрно-сизого дыма.

"Умереть! – возмущённо подумал Дилль. – Я в последнее время только и делаю, что помираю различными способами. Как я могу победить, если враг – это моё собственное тело? Да я ведь даже слова сказать не могу!"

Мышцы шеи самостоятельно сократились, и он пребольно ударился затылком о камень.

"Надо что-то делать, иначе я сам себя прибью!"

Легко сказать "что-то делать"! В