Династии Сперанских, Филатовых, Живаго, Овчинниковых и ХХ век. Записки счастливого человека - Алексей Адрианович Овчинников

я играть не любил, а теннис и горные лыжи, которыми я занимался в спортивных секциях, были тогда почти неизвестны широкому кругу мальчишек и даже презираемы ими, особенно теннис, как «бабские» виды спорта. После футбола наиболее авторитетным спортом были бокс, в котором первым специалистом в школе был Миша Липатов, и борьба, которой в «Юном динамовце» занимался Витя Радомский по прозвищу «слон». Ближе к старшим классам всех охватила страсть к беговым конькам.

В те годы фигурными коньками увлекалось еще очень мало народу и даже на «канадах» катались единицы. Самым любимым нашим катком вначале были Чистые пруды, «Чистяки», но там не было раздевалок, и мы катались в верхней одежде, повесив ботинки на шею. Когда стали постарше, мы начали ходить в парк культуры имени Горького. Это был платный каток, но билет стоил недорого. Там по вечерам собирались тысячи молодых людей и можно было познакомиться с девушками, которые в то время, в отличие от современных фигуристок, тоже катались на «ножах», как мы называли беговые коньки. В парке культуры был каток «Люкс» на пруду, с теплой раздевалкой, в будни там было относительно свободно, и я предпочитал туда покупать билет, когда хватало денег. В парке заливали набережные и аллеи, по которым можно было, взяв девушку под руку, скользить парами под звуки советских песен и танцев. Почему-то самым модным считалось кататься в конькобежных рейтузах и… в пальто. На голову надевали вязаную конькобежную шапочку конусовидной формы, низко спускающуюся на лоб. В таком виде многие ездили в метро или шли по Крымскому мосту, связав коньки шнурками и повесив их на шею. В одиночку ходить в парк не рекомендовалось: во-первых, и девушки в основном приходили туда парочками или троечками, и вдвоем познакомиться с ними было легче. А во-вторых, придя на каток без друзей, ты рисковал быть избитым и ограбленным, так как шпаны там было много. Они «фикстуляли» на хоккейных «канадах» и ловко подрезали мчащихся на беговых коньках, после чего следовало падение, а за ним драка, в которой ты, как правило, оказывался в проигрыше. К компаниям ребят они придирались реже. В нашем классе лучшим конькобежцем был Алик Рыжиков, который ходил в секцию на стадион «Строитель», куда и все остальные ребята тоже изредка заглядывали. Еще мы любили посещать стадион Института физкультуры, потому что туда можно было пролезать через дырку в заборе без пропуска и бегать на коньках в низкой стойке, заложив руки за спину, особенно если на тебе были надеты рейтузы и ты сливался с занимающимися на стадионе студентами-спортсменами.

Памятными событиями были школьные вечера. На них приглашали девочек из 334-й школы, которая находилась в Малом Казенном переулке, или из расположенной в Фурманном переулке 613-й женской школы. После торжественной части и нескольких номеров самодеятельности начинались танцы. В период моего школьного обучения «западные» танцы, к которым относились танго и фокстрот, были строго-настрого запрещены. Нам разрешалось танцевать вальс и некоторые бальные танцы – па-де-катр, па-де-патинер и другие, которым нас учили на факультативных (платных) занятиях в школе. Но танцевать эти танцы никто не любил. После нескольких вальсов и па-де-катров, в которых принимали участие две-три пары, вечер заканчивался, и директор с завучем уходили домой. В зале тушили свет, но никто не расходился. Тут и начиналось самое интересное. Откуда-то из-под полы появлялись запрещенные пластинки, и мы теперь могли танцевать долгожданные танго и, страшно сказать, фокстроты. Когда я учился в старших классах, эти танцы уже были легализированы, зато стали появляться пластинки, чаще самодельные, на рентгенограммах («на костях трудящихся», как было принято говорить) с джазом. А на школьных вечерах мы уже «лабали» строго запрещенные буги-вуги (рок-н-ролл тогда еще не изобрели). Никто не знал, как их надо танцевать, и чем больше кривлялись, тем это казалось «стильнее». Наконец ответственный преподаватель, которым был кто-нибудь из молодых учителей, лояльно относящихся к запрещенным танцам, выключал свет. Один-два последних танца танцевали в полутьме, после чего дежурный поднимался на хоры, где стоял проигрыватель и радиоусилитель, и требовал прекратить музыку… После вечера шли провожать девушек, с которыми танцевали, и тут тоже лучше было уходить группами, так как у выхода часто собиралась местная шпана из соседних классов, которые подстерегали одиночек. Здесь можно было не только получить синяк под глазом, но и остаться без шапки или пальто, ведь это было начало пятидесятых годов.

Классе в восьмом или девятом, не помню точно, у Алеши Данилина появилась знакомая девочка, кажется его дальняя родственница, жившая в угловом доме на улице Обуха. Звали ее Лера. Шел декабрь, и Лера пригласила Лешу, меня и нескольких ребят с нашего двора к себе на встречу Нового года. Мы собрали деньги, купили вино и продукты, надели белые рубашки с галстуками и отправились в гости. Собралось нас человек двенадцать. Помнится, с нами были Миша Липатов, Юра Жидков, Коля Макаров и Толик Фролов. Примерно столько же было приятельниц Леры. После двенадцати ночи во время танцев кто-то из ребят вышел на лестничную клетку покурить. Как вдруг раздался крик: «Ребята, наших бьют!» Оказалось, что из квартиры на два этажа ниже вывалилась вдрызг пьяная компания каких-то парней, которые ни с того ни с сего полезли к нашим ребятам в драку, причем с кастетами. Дело принимало серьезный оборот. Даже нашему боксеру Мише Липатову разорвали рубашку и разбили губу. Нам же всем здорово попало. Наконец нам удалось укрыться в квартире Леры, откуда по телефону вызвали наряд милиции. Не помню, чем кончилось дело, но до сих пор осталось в памяти, с какой жуткой злобой били нас, ни в чем не повинных школьников, великовозрастные парни, вооруженные кастетами и ножами. После этого случая я долго не ходил никуда в гости, да и сейчас не люблю непроверенных домов и компаний.

В десятом классе вышло постановление об объединении мужских и женских школ, и к нам в школу пришли девочки. Это было событие колоссального значения. Но наш и параллельный с нашим десятый «Б» класс решили не объединять, и мы остались холостяками. Но очень скоро мы поняли, что девочки из девятых классов интересуются нами значительно больше, чем своими ровесниками. Стали завязываться школьные романы. Я, помню, на переменках все поглядывал на двух подружек из девятого класса, смугленькую Галю и блондинку Эллу. Очень они мне нравились, особенно Галя, но познакомиться повода не было. Однажды вечером мы с Алешей Данилиным и Колей Макаровым пошли на недавно открывшийся каток на ВДНХ. Там было меньше народу и меньше