Бремя сильных - Андрей Олегович Рымин

Тут губы Люка выровнялись, мгновение ушло. Что пленнику почудилось, понять не получилось.

Глава четырнадцатая

Из камеры в загон

— Да сядь ты уже! — не вытерпел Майно. — Че ты шастаешь взад-вперед, как коза в загоне.

— Сам ты козел! — огрызнулся Валай. — Не могу я сидеть. Насиделся за две недели, аж жопу ломит.

Ссутулившись и отведя руки за спину, Волк настойчиво мерил шагами маленькую прямоугольную комнату. Камера, куда пятерых забияк привели после памятной драки, не впечатляла размерами — весь путь от двери до противоположной стены отнимал у охотника не больше пяти секунд. Там, возле дырки в полу, заменявшей отхожее место, Валай разворачивался, и все повторялось по новой. Свет, проникавший в застенок сквозь зарешеченное окошко под потолком, позволял разглядеть две трехъярусные деревянные скамьи и сидевших внизу арестантов. Троих. Четвертый, забравшись на самую верхнюю полку, лежал на спине, засунув руки под голову и покачивая заброшенной на колено ногой.

— Тоже мне неженка, — не унимался остряк. — Вон посмотри на Матука. Весь день в одной позе, и ничего. Не иначе, зад каменный.

— Язык вырву, — пробасил здоровяк из своего угла, даже не повернув головы.

Коренастый детина из рода Лис угрюмо подпирал мохнатые щеки ладонями. Этот одногодка сгинувшего Арила и раньше не отличался многословием, а уж очутившись в подвале «казенного дома» окончательно превратился в вечно насупленного молчуна. Настроение силача портило не столько само заточение, сколько размеры порций нехитрой тюремной еды, что два раза на дню приносил нелюдимый охранник. Матук был горазд покушать, и такой рацион совершенно его не устраивал. Не удивительно, что долговязого виновника нынешних злоключений здоровяк перестал считать другом уже на третий день вынужденной голодовки. Да вот беда — Майно, в отличие от остальных родичей, упорно не замечал перемен, происходящих с товарищем, и продолжал вести себя как обычно. То есть, хохмил и острил по поводу и без, чем, признаться, утомил всех донельзя, и Матука в особенности. Было видно, что парень уже еле сдерживается. Хамоватый шутник рисковал в любой миг оказаться побитым, и едва ли бы кто-то решил болтуна защищать, начнись у них драка.

— Язык ему нужно было вырвать еще на поляне за городом, до того, как сюда полезли, — озвучила Мина то, о чем думали все. — Глядишь, и не оказались бы здесь.

— Это точно! — поддержал подругу Валай. — Вот скажи, тощий, о чем ты думал, когда местных свиньями обзывал? Твоей костлявой жопе мало приключений?

— Да иди ты! Тоже мне, мясистый нашелся! — моментально отреагировал Майно на грубость. — Тебя бы дерьмом нарекли, неужто смолчал бы?

— В глаза бы сказали — зашиб. А если кто себе под нос что бурчит, так то ерунда.

— Что значит под нос? — Долговязый аж сел у себя наверху. — Тот говнюк орал на всю хижину! Мало что пальцем на нас не тыкал!

За прошедшие две недели родичи уже не раз и не два обсудили злосчастную перебранку, послужившую поводом к драке, но царящее в камере напряжение снова и снова подталкивало разговор к этой теме. В тот день двое товарищей, так же, как Мина, Валай и Ралат, вздумали выбраться в город на «глянуть глазком». С охранниками возле ворот проблем у ребят не возникло — прошли неокликнутыми. Ну а за стенами любопытным парням сразу встретился общительный добродушный синарец, который любезно поводил их по улицам, показал центральную площадь, угостил всякой всячиной, прикупил безделушек в подарок, да и решил под конец опрокинуть с чужестранцами по кружечке-другой пенного. Непонятное предложение северянина родичей нисколько не насторожило, и охотники спокойно проследовали за своим новым другом в подвернувшийся второсортный кабак.

Поначалу все шло хорошо. Терпкое душистое пиво пришлось «дикарям» по вкусу. Хрустящие солоноватые гренки и жесткая вяленая свинина тоже не разочаровали ребят. Немногочисленные посетители заведения с любопытством поглядывали на чужаков, но молчали. Майно, наоборот, безостановочно болтал, то засыпая синарца вопросами, то сам повествуя о жизни в Долине, орде и свершившемся бегстве. Так, под бойкий хмельной разговор, незаметно и пролетел остаток дня. Ближе к вечеру в сумрачный зал кабака начал стекаться народ. Одна из компаний явилась в изрядном подпитии, и «праздник» для Лисов закончился.

Протискиваясь мимо столика родичей, рослый небритый мужик из пришедших пренебрежительно бросил товарищу:

— Чуешь, как свинячим дерьмом прет?

Сказано было громко, на весь кабак. Причем, говоривший так нарочито скривился, окинув взглядом охотников, что ни у кого не осталось сомнений — вопросом поддевают чужеземцев. От обряженных в старые пропотевшие шкуры ребят и действительно пахло не розами, но сам тон горожанина ожидаемо возмутил с непривычки осоловевшего Майно. Недолго думая, осмелевший сверх меры от выпитого охотник так же громко выпалил встречную грубость.

— Ну-ка, Матук, посчитай — сколько свиней завалилось к нам в гости? — хлопнул остряк по плечу силача.

Миг спустя стол родичей опрокинулся под ударом ноги, и дружки небритого окружили заносчивых «дикарей». Местный товарищ ребят быстренько ретировался, растворившись в толпе. Охотники приготовились к драке, но, похоже, в синарских питейных существовало негласное правило — отношения выяснять за дверьми. Под довольное улюлюканье завсегдатаев, чужаков вытолкали на улицу, где короткая словесная перепалка завершилась известным побоищем. Обычно легкие кабацкие потасовки заканчивались синяками и ссадинами, но никак не арестом. Вот только на этот раз зачинщики не учли, что к двоим «дикарям» подоспеет подмога, а расторопный мальчишка так шустро метнется за стражниками. Итог — всех забрали в подвалы «казенного дома».

Родичи ведать не ведали, чем обернулись последствия драки для местных, а вот дальнейшую судьбу самих «дикарей» немного прояснил Джейк, явившийся в первое утро к окошку, что выходило на площадь. Торопливо и скомкано, еле-еле успев завершить свой рассказ до того, как его отогнали охранники, дружинник поведал друзьям о визитах Альберта к Жерару и после к вождю. По просьбе солдата — да и сам Монк хотел побыстрее конфликт разрешить — баронет на ночь глядя явился к Советнику. Тот был строг и не внял уговорам отпустить драчунов по первой. Единственное, что Лэнге пообещал, так это судить будущих граждан Империи лично и приговор вынести как можно более мягкий из законом дозволенных.

Маргар же на принесенную весть отреагировал бурно. По словам Джейка, старый Медведь бушевал и ругался на чем свет стоит. Требовал