Секретные коммандос - Джон Л. Пластер

где мы не позволяли ярдам палить бесконтрольно, только одиночными, тщательно целясь. Мы отрабатывали быструю перезарядку, удерживая оружие правой рукой и подавая магазины левой, не отрывая глаз от цели. Я показывал, как контролировать их ствол: куда бы ни был направлен взгляд, ствол должен следовать за ним, чтобы когда взгляд инстинктивно фиксировал угрозу, их оружие было направлено туда же. Для развлечения я демонстрировал, как всегда держу свой CAR-15 правой рукой, делая все остальное левой, даже ковыряясь в носу. Они кивали в ответ на эту мудрость. Наконец, мы научили их вести автоматический огонь, точными очередями по пять выстрелов.

Вывести их на следующий уровень — тактику — оказалось почти невозможной абстракцией. Эти концепции у них просто не укладывались. Затем однажды днем я увидел, как двое ярдов сидели на земле, скрестив ноги, и играли в монтаньярские шашки на прямоугольном поле, расчерченном на земле, каждый с дюжиной камешков в качестве фигур. Когда камешек одного игрока попадал между двумя камнями его противника, он съедался, пока один человек не занимал все поле. Наблюдение за ними дало мне представление об их истинном интеллекте и искусности — без сомнения, они могли понять тактику. Проблемой был способ представления.

Я купил несколько игрушечных солдатиков, двенадцати из которых дал имена, так что каждый ярд и американец мог видеть свой миниатюрный аналог. Затем я расставил фигурки, чтобы представить нашу группу и NVA. На них Билл, Пит и я научили их всему, от засад и обороны периметра до ответных действий, что мы потом отрабатывали в реальности, даже с боевой стрельбой. Благодаря этим солдатикам через несколько дней ярды разобрались во всех наших построениях и тактике.

Достигнув хорошего понимания, я смог доработать свою практику немедленных действий: при контакте каждый человек отпрыгивал вправо или влево, выпускал очередями своей первый магазин (полностью снаряженный трассерами), затем отходил назад, переключаясь для всей последующей стрельбы на одиночные. Тем временем один из нас вытаскивал Клеймор, заранее оснащенный тридцатисекундным взрывателем, и инициировал его. Двое наших гранатометчиков с М-79 делали по одному выстрелу осколочно-фугасным, затем, отходя назад, выпускали второй — со слезоточивым газом — через плечо. После стрельбы мы с переводчиком бросали гранаты со слезоточивым газом, а мой радист, Толстый Альберт, немедленно передавал Кови запрос на авиаподдержку. Мы отрабатывали этот принцип снова и снова, десятки раз каждый день в течение нашей третьей и последней недели тренировок.

Затем настало время генеральной репетиции в виде местного выхода.

В начале осени 1969 года по машинам на Шоссе 14 и по нашим людям, выполнявшим пробежки по дороге, время от времени стрелял снайпер. Удалось ли ему хоть раз попасть в машину, я не знал, и пока что он не попал ни в кого из CCC. Тем не менее, количество инцидентов выросло с одного раза в неделю до нескольких — частоты, вызывающей серьезную обеспокоенность. Даже Боб Ховард перед тем, как отправиться домой, начал бегать с оружием.

В S-2 нам дали достаточно информации, чтобы составить представление: он делал один выстрел сразу после рассвета, всегда с восточной стороны Шоссе 14, примерно в одном километре к югу от нашего расположения. В тот день, пока Билл вел джип, я осматривал местность вдоль шоссе. Бульдозеры инженеров расчистили джунгли примерно на 300 ярдов (275 м) по обе стороны дороги; на участке, где появлялся наш снайпер, стояла одинокая крестьянская хижина, единственная жилая постройка в этом месте. Снайпер проводит дни, прячась где-то там, в джунглях, предположил я, пробираясь к их кромке непосредственно перед рассветом, чтобы сделать выстрел и отойти. Вот как бы я это сделал.

Вернувшись в комнату нашей группы, Билл, Пит и я сгрудились вокруг карты, все обдумали, а затем выработали оптимальный план: в темноте РГ "Иллинойс" выйдет на покрытую джунглями возвышенность, тихо проведет ночь, затем разделится на небольшие подгруппы, чтобы перехватить снайпера на рассвете, когда он стреляет. Вместо того чтобы обмениваться выстрелами из винтовок с оптическим прицелом на 300 ярдах, мы прикончим его с двадцати пяти ярдов (23 м) из CAR-15.

Сразу после заката мы нанесли на лица маскировочную краску и дали глазам привыкнуть к темноте. Двадцать минут спустя мы, никем не замеченные, просочились через северные ворота. Мы двигались скрытно, и ночной марш занял вдвое больше времени, чем я предполагал. К тому времени, как мы пересекли ручей, обошли хижину и свернули на восток через джунгли к деревьям над дорогой, была уже почти полночь, и было так темно, что я едва мог различить шоссе в 300 ярдах вниз по склону.

Мы собрались в плотный периметр и уснули. Ночь прошла без происшествий.

Примерно за тридцать минут до рассвета Билл, Пит и я собрались для финальной координации действий, затем разделились на три группы, каждый из нас повел трех ярдов на наблюдательные позиции, примерно в 150 ярдах (137 м) друг от друга, чтобы дождаться, когда объявится снайпер. Будучи в центральной подгруппе, я бесшумно прокрался к кромке джунглей с нашим ведущим, Боюи, переводчиком Буи и Фьюитом, гранатометчиком с M79. Когда начало светать, я увидел, что небольшой бугорок перекрывает нам обзор — нам пришлось быстро переместиться на пятьдесят ярдов на более высокую позицию.

Мы были на полпути, когда, БАХ! — выстрел — но не в джунглях, где-то внизу. Южновьетнамский армейский джип, очевидно, цель этой последней атаки, уносился прочь — затем я увидел, как что-то мелькнуло среди бамбука в 100 ярдах ниже, так быстро, что к тому времени, как я вскинул свой CAR-15, оно исчезло.

Он бежал не вверх, в джунгли, а вниз, к дороге!

Я несся как угорелый вниз по открытому склону холма, трое монтаньяров следовали за мной, ожидая, когда стрелок снова появится по ту сторону бамбука; он появился, труся медленнее, но его руки были пусты. Он бросил свою винтовку где-то в бамбуке. Он мимолетно появлялся и исчезал снова, не давая сделать прицельный выстрел. Затем я увидел, куда он движется.

Впереди него дым от готовки поднимался из хижины с соломенной крышей, где крестьянка раскладывала завтрак из риса и зелени, а двое детей сидели у открытой двери. Теперь стрелок шел обычным шагом, неся какой-то сельскохозяйственный инструмент, и вел себя так, будто ничего не произошло — но я знал, что тот выстрел сделал он. Пока он садился с женщиной и двумя детьми за еду, мы незамеченными приблизились менее чем на пятьдесят ярдов (46 м) и опустились на колени в густой листве.

Я послал Боюи за остальной частью группы, а затем