Император Адриан. Эллинофил на троне Рима - Игорь Олегович Князький

и для репутации самого Адриана поступок, её не красящий. Он только заставил современников вспомнить аналогичные поступки Флавиев-Веспасиана и Домициана, правителей, интеллектом никак не блиставших, и коим Адриану подражать совсем уж не следовало.

Ссылку Фаворина сопроводил такой занятный эпизод. Когда в Афинах узнали об опале философа, то его раболепные правители, думая угодить этим Адриану, немедленно распорядились снести статую Фаворина, незадолго до этого в столице Аттики установленную. Ссыльный философ, узнав об этом дивном деянии афинян, горько пошутил, сказав, что, если бы у Сократа в своё время была статуя в Афинах, то это сберегло бы цикуту.

По счастию, на более жёсткие меры Адриан всё же не пошёл. При его преемнике Антонине Пие (138–161 гг.) Фаворин вернулся в Рим и благополучно провёл там последние годы своей жизни.

Такие вот неприятные бывали порой у императора-интеллектуала отношения с теми, кто, между прочим, и не мог он этого не понимать, являл собой цвет его царствования. Слаб человек…

Конечно, и трагедию Аполлодора из Дамаска, и драму Фаворина можно счесть исключениями из общего правила отношения Адриана к людям интеллектуального труда, представителям творческих профессий. Он ведь и себя считал одним из них. И в целом об интеллектуальной элите Империи проявлял неустанную заботу. Все они были освобождены от военной службы, труды их всемерно поощрялись. Причём это ведь касалось не только Рима и обожаемых Адрианом Афин. Здесь нельзя не процитировать выдающегося знатока этой эпохи, историка первоначального христианства Эрнеста Ренана: «Казалось, будто древний мир воскресал под стопами благодетельного божества. Изумительно сведущий в древней истории Адриан хотел всё видеть, всем интересовался, хотел, чтобы восстанавливали всё существовавшее ранее. Чтобы ему понравиться, воскресить забытые искусства, ввели в моду новоегипетский стиль, возник и новофиникийский. Вокруг него толпились философы, риторы, критики. Это был Нерон – кроме сумасшествия. Множество старых, исчезнувших цивилизаций стремились ожить, не в действительности, но в писаниях археологов и историков. Так Герминий из Библоса, может быть, по непосредственному указанию императора, стирался найти древнюю Финикию. Новые празднества, „Адриановы игры“ по греческим образцам напоминали в последний раз блеск эллинской жизни: происходило как бы всеобщее возрождение античного мира… каждый край в составе великого римского отечества отыскивал свои почётные документы и дорожил ими»[618].

Конечно, Рим был особой заботой императора. В нём он не только восстановил трудами великого Аполлодора Пантеон, но и построил, презрев критику славного зодчего, задуманный им храм Венеры и Ромы – самое крупное культовое сооружение Империи, призванное прославить могущество Рима[619]. По распоряжению Адриана на Марсовом поле были восстановлены так называемые Saepta Julia – возведённые по замыслу Юлия Цезаря два мраморных портика с примыкающими к ним колоннадами. Были также восстановлены базилика Нептуна, множество священных зданий, форум Августа, бани Агриппы, «все эти сооружения он посвятил собственным именам их создателей»[620].

Поскольку на том месте, где Адриан наметил строительство храма Венеры и Ромы, находился Колосс Нерона – статуя последнего Юлия-Клавдия работы скульптора Зенодора высотой не менее 100 футов (около 30 метров), превосходившая даже одно из чудес света – Колосса Родосского, то надо было это наследие артиста на троне перенести на новое место. Непростое это дело поручили архитектору Дектриану. Тот справился с поставленной задачей. Колосс удалось поднять на воздух в стоячем положении. Для этого потребовались столь большие усилия, что «на эту работу пришлось употребить даже труд двадцати четырёх слонов»[621]. Голову Нерона, однако, удалили.

В провинциях также велось самое активное строительство. В этом Адриан, пожалуй, превзошёл не только своих предшественников, но и всех своих преемников вплоть до злосчастного Ромула Августула. Эллинофильство-эллинофильством, но об утверждении римского престижа на просторах Империи Адриан заботился, как никто. Храмы, которые, к примеру, строились в восточных провинциях, должны были служить постоянным напоминанием о культе Рима и о связи провинций с римской метрополией. В том же Эфесе по распоряжению Адриана был воздвигнут храм Римской Фортуне[622].

Понятно, что столь большие работы стоили немалых денег. И здесь Адриан нашёл выход. По его настоянию по подписке создавались обширные общества для производства больших и дорогостоящих восстановительных и строительных работ. Государство, разумеется, присутствовало в числе акционеров. Важнейшим критерием выбора городов для восстановления или строительства новых храмов, общественных зданий, жилых кварталов было упоминание о них у классических авторов[623]. Такие поселения могли быть уверены, что император непременно распорядится их отстроить и украсить. Пришедшие ранее в совершенный упадок города, тщанием Адриана и созданных по его настоянию акционерных обществ восставшие из руин, получали название Cоlоnia Aelia Hadriana[624]. Такое имя, например, получила древняя Зама в Нумидии, где некогда Сципион Африканский победил Ганнибала. Сам Карфаген, некогда по воле сената римского народа безжалостно разрушенный Сципионом Эмилианом, получил стараниями Адриана новый квартал и был достаточно украшен. Но наибольшей заботой императора всё же пользовался Восток. Думается, потому, что более других владений Империи изобиловал древними городами, памятниками старины. Так, в провинции Каменистая Аравия, обретённой Римом лишь во времена Траяна в 106 году усилиями Авла Корнелия Пальмы, тогдашнего наместника Сирии, в столице бывшего царства Набатея самые поразительные памятники принадлежат времени Адриана[625]. На тысячелетия вперёд стала чудом архитектуры Петра на Синае.

В Малой Азии были восстановлены его заботами города Кизик, Никея, Никомедия. В Анталье, некогда основанной пергамским царём Атталом и перешедшей к римлянам по его завещанию вместе со всем царством Пергам в 133 году до Р.Х., от времени Траяна сохранилась триумфальная арка – парадные ворота города. В Сирии замечательными постройками украсились Антиохия и Дафна. «Храмы богатейшей архитектуры обессмертили память высокообразованного государя… там истощены были все тонкости живописной архитектуры, фантазии пейзажиста и чудеса гидравлики»[626].

Разумеется, не одна архитектура свидетельствовала о культурном расцвете Римской империи при Адриане. Годы его правления ещё застали таких титанов мысли, как философ Эпиктет, оратор и писатель Дион Хрисостом, великий историк Плутарх, при Адриане удостоенный чести быть наместником Ахайи, Публий Корнелий Тацит. Не поладил Адриан, правда, со знаменитым автором «Жизни двенадцати цезарей» Гаем Светонием Транквиллом. Их конфликт, однако, связан никак не с историческими трудами императорского секретаря, как мы помним, но с сугубо частной, личной проблемой – чрезмерной, надо полагать, галантностью Светония по отношению к Вибии Сабине. Она, правда, была нелюбима Адрианом, но всё равно – жена императора.

Как автор исторической хроники «Олимпиады» и сборников «О невероятном, или Удивительные истории» и «О долголетних людях» прославился либертин Адриана Флегонт. Напомним, что ряд выдающихся исторических сочинений написал Арриан, в том числе «Поход Александра»,