В погоне за убежищем - Коулc Кэтрин

— Да. — Голос мой звучал хрипло, но этого было достаточно.

Энсон опустился в соседнее кресло. Он избегал прямого взгляда, но я все равно чувствовала, как он украдкой наблюдает за мной, пытаясь прочитать каждое мое движение и выражение лица — в нем оживал профессиональный профайлер.

— Готова начать? — спросил Габриэль.

Я сильнее сжала руку Трейса, кровь в пальцах почти перестала циркулировать, но отпускать не стала.

— Можно начинать.

— Расскажи мне о своем дне, — мягко начал он. — Все, до того момента, как ты вернулась домой.

Вопрос был легким, и я благодарно это приняла. Он давал мне шанс выровнять дыхание и хоть немного успокоить сердце. Я рассказала про утро с Кили, как заплетала ей волосы. Про смену в The Mix Up. Про то, как Тея подвезла меня к школе на парад и что там произошло. Мой голос замедлился, когда мы дошли до момента, как мы с Трейсом и Кили приехали домой.

Габриэль поднял глаза, мягко улыбнулся:

— Отлично. Очень полезно. Скажи, ты заметила, чтобы кто-то следил за тобой? Может, на работе были странные или тревожные ситуации? Даже если кажется пустяком.

В голове было мутно, как будто я пробиралась сквозь вязкую грязь, пытаясь вспомнить.

Трейс наклонился ближе, его губы коснулись моего уха:

— Не торопись. Все в порядке.

Я постаралась, но все равно ничего не вспомнила.

— Нет. Разве что… были неприятные встречи с людьми, злившимися из-за того, что сделал мой отец…

— Что? — рявкнул Линк. — Почему ты мне не сказала?

Арден взяла его за руку:

— Спокойно, ковбой. Ей не нужна твоя злость.

Линк глубоко вдохнул, явно стараясь сдержаться. Но в глазах все равно была обида.

— Почему ты мне не сказала, Эл-Белл?

От этого прозвища у меня внутри все сжалось. И стало хуже, зная, что впереди у меня еще столько всего тяжелого.

— Я хотела справиться сама. Ты бы тут же переселил меня в охраняемый дом Коупа и ходил за мной по пятам. Но это не решение. Люди злятся на Филипа, и у них есть на это право. Я ищу, как с этим жить.

Мышца на его челюсти дернулась.

— Если бы ты жила у Коупа, этого бы не случилось.

— Может быть. А может, и нет. Но это был мой выбор.

Габриэль кашлянул:

— Можем поговорить о твоем отце?

Меня накрыло неприятным, тошнотворным ощущением.

— Да.

— Вы общаетесь?

Я знала, что Трейс, скорее всего, уже рассказал все, что ему было известно, но все же я повторила.

— Не совсем. Он пытался связаться сразу после ареста, но я никогда не принимала его звонки. Недавно я сменила номер, и он снова попытался дозвониться. В этот раз я ответила.

Я взглянула на Линка. В его ореховых глазах золотой оттенок перевесил зеленый, а на челюсти заиграла мышца. Но он промолчал.

— Чего он хотел? — спросил Габриэль, возвращая мое внимание к себе.

У меня пересохло во рту, словно в одно мгновение исчезла вся влага, и я не могла вымолвить ни слова. Я потянулась к чашке Лолли с чаем, отпила глоток и едва сдержала гримасу от привкуса виски.

— Волосы на груди отрастут, — усмехнулась Лолли, но я заметила тревогу в ее глазах.

— Не думаю, что это моя цель, но спасибо.

У Шепа дернулся уголок губ. Он обнял Тею, притянув ее ближе. Несколько человек вокруг тихо засмеялись.

Я поставила чашку обратно на столик и собралась с духом.

— Он хотел, чтобы я вернулась в Нью-Йорк. К Брэдли. К той жизни. Похоже, у него все еще живет в голове безумная мысль, что он выберется из той передряги, в которую вляпался, и хочет, чтобы я была рядом, когда это случится.

В памяти вспыхнули образы той жизни. Ужины в ресторанах с мишленовскими звездами вместе с Брэдли, которые я никогда не любила. Благотворительные вечера с Хелен, где я постоянно ощущала на себе ее осуждающий взгляд. Лобстер-вечеринки в нашем доме в Хэмптоне, где отец следил за каждым моим движением. Уимблдон с семьей Брэдли и моим отцом, где Хенрик ворчал, что я ничего не понимаю в теннисе.

Я всегда шла по канату, стараясь угодить всем. Всем, кроме себя.

Габриэль сосредоточился на блокноте, словно давая мне личное пространство для следующего вопроса.

— И как вы отнеслись к этой просьбе?

— Чтобы он засунул ее туда, куда солнце не заглядывает. Я так ему и сказала. Как и то, что он отвратительный отец. Он не услышал, но я и не для него говорила. Я сказала это для себя.

— Вот так, моя девочка! — обрадовалась Лолли. — Поставь этих уродов на место!

— Лолли, — шикнула Нора.

— Удачи, — пробормотал Роудс. — Она пригубила чай с добавкой.

— Господи, — выдохнул Трейс, сжимая переносицу пальцами.

Габриэль поднял взгляд от записей, с трудом пряча улыбку.

— Иногда выплеснуть все чувства может быть освобождающе.

— Так и было.

— И вы с тех пор от него слышали?

— Нет. Больше он не появлялся.

Габриэль перевел взгляд вправо, обменялся с Энсоном молчаливым пониманием и снова посмотрел на меня.

— А что насчет вашего бывшего жениха, Брэдли Ньюбери? Расскажете, как закончились ваши отношения и как он это воспринял?

Я уставилась на свои руки: одна все еще была сцеплена с ладонью Трейса, другая сжата в кулак так, что побелели костяшки. Как бы мне ни хотелось сказать правду в комнате, полной людей, которые меня любят, я не могла смотреть им в лицо. Но я убедила себя, что это нормально. Главное — сказать, даже если голос дрожит и я не вижу ничего, кроме переплетенных с моими пальцев Трейса.

— Наши отношения с Брэдли никогда не были хорошими. Сейчас я вижу это гораздо яснее. Все начиналось с мелочей. Он выражал недовольство какими-то моими друзьями или тем, что я надевала. Следовали маленькие наказания, если я не шла у него на поводу.

Я сглотнула, язык прилип к небу.

— Ничего серьезного. Но если я шла против его воли, он мог пропадать до глубокой ночи. Ложиться спать, не обнимая меня. Не целовать на прощание. Унижать при своих родителях или моем отце, пересказывая какую-нибудь историю.

Я распрямила свободную руку и прижала ее к джинсовой штанине.

— Это нельзя было назвать чем-то большим, чем просто жестокостью. Но теперь…

— Это была манипуляция.

Голос, который это произнес, был не тем, которого я ожидала. Я подняла взгляд и встретилась с темно-синими глазами Энсона. В их глубине плескалась злость и узнавание.

— Манипуляция, чтобы добиться своего. И, думаю, потом все стало хуже.

Я крепче сжала руку Трейса, но