Лабинцы. Побег из красной России. Последний этап Белой борьбы Кубанского Казачьего Войска - Федор Иванович Елисеев

Зная ревность Корниловцев, что их полк самый лучший в Кубанском Войске, посылаю ординарцев, чтобы каждая сотня проходила с песнями. На шоссе уже много офицеров и казаков-корниловцев. Кто-то командует «смирно». Не выдерживаю и громко здороваюсь с былым, родным мне полком и потом, подойдя к ним, с седла жму руки офицерам. А 1-й Лабинский полк идет и идет с музыкой, с песнями, и кажется, ему нет конца.

– Да и большой же Ваш полк, господин полковник! – говорит кто-то из офицеров.

– Да, ведь это 1-й Лабинский! – поддеваю их, улыбаясь (Корниловский полк тогда насчитывал около 400 шашек). – А где Жорж? – спрашиваю.

– Он в Сочи поехал обмывать чин есаула, – отвечают.

– Разве?.. Произведен в есаулы? – удивленно спрашиваю и в душе рад за брата, младшего меня на 4 года.

– Так это же Корниловский полк! – острит кто-то, вторя моей шутке.

– Знаю, знаю, – поощряю их, и мы все весело улыбаемся, понимая, что каждый любит свой полк и гордится им.

Откозырнув храбрым соратникам и повернув круто кобылицу, поскакал в голову колонны Лабинцев.

В Сочи. Войсковой старшина Баранов

Полк расположился биваком в каком-то ущелье. 28 марта, рано утром, я выехал в Сочи «собрать дивизию». По птичьему полету до него 50 верст, а по змеинообразному шоссе гораздо дальше. Верхом идти долго и утомительно. Ординарцы где-то достали двухместный экипажик «в дугу» на резиновых шинах, и я решил ехать в нем. В Сочи находился и наш старший брат Андрей, войсковой старшина 1-го Кавказского полка. Надюше очень хотелось повидаться с ним, и я взял ее с собой. За начальника дивизии оставил генерала Арпсгофена, а полком назначил командовать полковника Булавинова.

Приятно гарцевать в седле перед полком, но в тот день, когда я выехал в экипажике на резиновых шинах «дуга с пристяжною», окунувшись в мягкое сиденье, беззаботно преданный своим мыслям, а порою совершенно ни о чем не думая, я получил новое и неведомое мне удовольствие – удовольствие «свободы», удовольствие существа, не думавшего ни о себе, ни о казаках, ни о лошадях, которые голодают ежедневно.

К вечеру прибыли в Сочи. Следую в комендантское управление, чтобы получить комнату в гостинице, так как город переполнен. Комендантом города был генерал Косякин, соратник Шкуро, после которого, под Воронежем, я принял в командование 2-й Хоперский полк. Комната дана незамедлительно.

Умывшись, отправился искать исчезнувшие полки. Они оказались за городом.

– Почему вы здесь? – спрашиваю командиров полков А.И. Кравченко и И.В. Гетманова.

Они не оправдываются, а возмущаются – как полковник Жуков мог допустить такую западню своей дивизии 25 марта! Они, невольно оторвавшись в лесу от дивизии, всю ночь шли куда-то на юго-запад, пока не дошли до моря, и село Лазаревское, как оказалось, осталось позади них. Думая, что и остальные полки пробиваются так же, двинулись дальше и на второй день прибыли в Сочи. Но дивизии здесь не нашли и ждут ее.

Их оправдание было больше чем наивное. Они просят дать отдых полкам на 3 дня и тогда вернутся на фронт, к дивизии.

Телефонограммой все сообщаю генералу Науменко, получаю удовлетворительный ответ и оставляю своих друзей-полковников «отдыхать».

Нахожу свой обоз 2-го разряда, который вижу впервые. Им командует войсковой старшина Л.К. Баранов – старый Лабинец, отличный офицер. С ним я был знаком по Турции, но с тех пор не видел.

Здесь интересно привести мнение о нем Бабиева, когда он был командиром Корниловского полка, рассказывая мне на досуге о былых временах его 1-го Лабинского полка: «Лука (так называли его в полку) – отличный офицер. Окончил взводным портупей-юнкером Елисаветградское кавалерийское училище в 1911 году и прибыл в наш полк. Перед войной 1-й Лабинский полк был в Персии, ведя вооруженную борьбу против курдов племени шаксевен, восставших против своего Шаха. За бои, Лука был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом, что в мирное время считалось исключительно высокой наградой, – и добавил: – Даже я не получил такого ордена».

«Но вот настала война 14-го года, и Лука не только что «отвинтил» все свои гайки, но и разбросал их, став полковым казначеем. А ведь какой отличный офицер!» – закончил он.

Лука Баранов – высокий, стройный, рыжий, лицо с веснушками. Веселые, умные, чуть смешливые глаза. При этой встрече мы вспомнили старый их полк по Турции. Вспомнили и многих офицеров – Рафаловича, Абашкина, Венкова и других. Остановились и на Коле Бабиеве, тогда только сотнике, а теперь генерал-лейтенанте ровно через 5 лет.

После отступления от Оскола 2-го Кубанского корпуса 2-я дивизия, в январе 1920 года, пополнялась в своем Лабинском отделе. Обоз оставался до конца там и отошел на Черноморское побережье самостоятельно. Умный Баранов все предусмотрел, и у него есть запасы муки и другого провианта. Меня это очень порадовало.

Я прошу его не держать при обозе лишних казаков и направлять их в полк. Он улыбается и даже повел рукой в воздухе, отвечая:

– Ни-ни, господин полковник! И не беспокойтесь об этом. Я-то знаю казаков! Я им просто не выдаю пищи. И кормлю лишь тех, кто у дела при обозе.

И действительно – обоз был короток казаками. Заботливый Баранов, получая, где только возможно, продукты, довольно прилично по тем временам снабжал ими свой полк, стоявший на фронте.

Опять в своем полку. Войсковой старшина Ткаченко

Из Сочи даю телефонограмму в полк о часе своего прибытия. На усталых своих кобылах «дуга с пристяжной» въехал в полковое ущелье, когда начинало темнеть. Вдоль линии сотенных биваков горели костры высоко пламенем вверх. Они горели так потому, что сухие поленья были поставлены пирамидально, почему пламя вилось к небу.

«Что такое?» – думаю. Вижу – казаки быстро бегут и строятся в резервную колонну. Из палаток выскакивают офицеры, бегут к своим сотням, на ходу пристегивая оружие. Войсковой старшина Ткаченко очень активно распоряжается. Бежит на мой фланг хор трубачей. Потом я слышу громкую команду:

– 1-й Лабинский полк СМИ-ИР-НО-О! ГОС-СПОДА ОФ-ФИЦЕ-Е-РЫ-Ы!.. – И хор трубачей грянул «Встречный полковой марш».

Ткаченко, в гимнастерке и при полном оружии, скорым шагом идет в мою сторону. Я останавливаю усталых лошаденок, выскакиваю из своего дачного фаэтончика, быстро направляюсь к нему, тревожно думая: «Уж не случилось ли что в полку неприятного?»

Ткаченко, по всем правилам уставного параграфа, останавливается в 6 шагах и рапортует:

– Господин полковник, в 1-м Лабинском генерала Засса полку…

Я слушаю рапорт, смотрю на него удивленно-тревожно, думая, что вот-вот он скажет