Экология внимания - Citton, Yves;

будучи упраздненным, сопровождается разделением так называемого субъекта. Субъект разделяется на две фигуры: с одной стороны, пациент (в широком смысле этого слова), с другой - респондент. Мы становимся теми, кто мы есть, подвергаясь воздействию и реагируя на него. Поэтому мы никогда не будем полностью тем, что мы есть. 27

Итак, в самом сердце техногенеза мы должны отметить пятую динамику эха, свойственную реагирующему измерению АТТЕНЦИЯ КАК ФРАМИРОВАНИЕ: конечно, наша индивидуация питается только эхом, генерируемым в нас информационными цепями, проходящими через нас и составляющими нас, но наша собственная активность как индивидов состоит в проецировании интерпретационных рамок на эту информацию, которые только и способны придать ей смысл. Именно эти рамки, поскольку они обусловливают определенные сингулярные эффекты резонанса между информацией, заставляют возникать в доступных нам технологических системах одни характеристики, а не другие: именно они делают каждую нашу реакцию сингулярным и осмысленным ответом на то, что приходит к нам как поток данных.

Именно это позволяет Марку Хансену использовать бергсоновскую концепцию человеческой личности как "центра неопределенности": каждый из нас - место непредсказуемой потенциальной реакции на воздействующие на нас стимулы ("эквипотенциальность"). Будучи отголосками и образами друг друга, мы все являемся создателями новых смыслов благодаря уникальному способу, с помощью которого мы фиксируем и запечатлеваем то, что проходит через нас:

[Любая техническая схема или изображение обязательно являются продуктом воплощенного обрамления информации [...]. В той мере, в какой оно служит для актуализации эквипотенциальности живого в эмпирических информационных схемах, кадрирование обеспечивает механизм, посредством которого смысл воплощается в информации, и по этой причине можно с полным правом сказать, что оно создает информацию. 28

Именно таким образом эхология внимания, сформулированная в терминах техногенеза и реагирующих фреймов, постигает эхософский принцип, о котором говорится на первых страницах этого заключения: наша "свобода действий" пропорциональна нашей способности изменять сегодня среду , которая будет определять наше будущее восприятие - нашу технологическую среду, а также нашу социальную, институциональную и политическую среду.

Делая доступные нам в настоящее время устройства "фоном", из которого наше внимание извлекает несколько свойств, призванных стать заметными в будущих устройствах, Кэтрин Хейлз и Марк Хансен также приглашают нас быть внимательными к свойствам земли как земли: какие потенциалы для действия уже доступны нам - в том, что мы имеем общего и что составляет нашу текущую среду, - которые мы не знаем, как оценить, потому что мы смотрим не на землю, а на фигуру, которая накладывает себя на нее? Эта работа завершится размышлением о нашем внимании к "земле", возвращая нас от (казалось бы, "поверхностных") вопросов эха к (более "фундаментальным") проблемам нашей физической экологии.

От эха к эко: Переосмысление политики?

В юношеском тексте, вдохновленном Сартром, Поль Рикур описывает динамику внимания в терминах избыточности: "объект превосходит восприятие, потому что внимательное восприятие извлекает воспринимаемое из общего поля. Извлечение вниманием и превышение объектом - это одно и то же" 29 Извлечение, осуществляемое вниманием, должно быть чрезмерным в перцептивном объекте по той веской причине, что, как мы уже видели, внимание не остается неподвижным. Всегда есть что-то, что можно увидеть или услышать рядом с тем, на что мы смотрим или слушаем. Причитания о перегрузке информацией легко превращаются в изумление, когда мы сталкиваемся с избытком любопытства, занимающего человеческий разум. Таким образом, рассеянность, за которую ругают молодежь, свидетельствует о глубочайшем источнике внимания:

Существует фундаментальная оппозиция между двумя позициями, одна из которых состоит в том, чтобы изменить восприятие в направлении некоторого предвосхищения, а другая - в поиске невинности в глазах и чувствах, в открытости духа, в принятии другого как другого. Через это уважение к объекту мы отдаем себя объекту в гораздо большей степени, чем подчиняем объект своему прошлому. Истинное имя внимания - не ожидание, а изумление. 30

Эхология внимания должна будет научиться ценить этот избыток любопытства, жаждущего удивляться всему, что в наших объектах познания или восприятия выходит за рамки категорий и предвосхищений, с помощью которых мы пытаемся их постичь. Если верить лакановскому психоанализу, каждый желаемый объект "убегает", следуя метонимическому движению, которое перемещает себя на каждом шагу: Я думал, что желаю этот объект, но как только он оказывается в моем распоряжении, я понимаю, что хотел другой, его брата, его сестру, его соседа, его двойника - его эхо. Именно это движение "отвлечения" мы осуждаем в онлайн-чтении: если пользователи сети проводят в среднем двадцать секунд на страницах, которые они посещают в Сети, 31 это потому, что, как только страница загружается, их привлекает то, что в ней превосходит само себя - гиперссылки, обещающие немыслимые возможности, возбуждают их любопытство. В главе 3 мы говорили об аппаратах захвата, созданных благодаря цифровым технологиям, чтобы загнать это вечно убегающее любопытство на стерилизованные магистрали капиталистической прибыли. Проблема, однако, не в избытке любопытства, а в неадекватности коммутаторов, которые переключают нашу способность удивляться, чтобы поработить ее рыночно ориентированным предвосхищениям.

Поль Рикер, как хороший феноменолог, переформулирует восторг и удивление, свойственные вниманию, в терминах отношений между передним и задним планом, между фигурой и землей:

Конечно, внимание всегда в большей или меньшей степени служит желанию, намерению (в современном смысле предвосхищающего проекта), задаче - короче говоря, потребности или воле. Но ни потребность, ни воля не являются вниманием. Внимательным в исследовании является не предвосхищение, а сам факт обращения к фону, чтобы его опросить. [...] Переход от фона к переднему плану, от неясного к ясному, подразумевает постижение нового аспекта, который не воспринимался как аспект. 32

Это, возможно, самый большой вызов для нашей эхологии внимания: как мы можем адаптировать наш взгляд на фон, чтобы увидеть в нем новые аспекты, которые до сих пор не воспринимались как аспекты. Вся работа, которая завершается здесь, была направлена на это: как мы можем услышать эхо-камеру, которая питает голос солиста? Как воспринять резонирующий свод за шумом СМИ? Как я могу отдать должное общему вниманию, которое придает мне уверенность, необходимую для выступления? Другими словами, когда все наше сенсорное и академическое образование учит нас замечать выдающиеся фигуры, как мы можем увидеть и услышать ту - неразрывно общинную и экологическую - почву, которая поддерживает наше существование? Как мы можем общаться с обществом? 33

С точки зрения экологической мудрости (экософии) и осознания полифонических свойств динамики нашего внимания (эхологии), эти вопросы ставят перед нами двойную задачу. С одной стороны, создать (физическую, социальную, правовую) среду, которая позволит наибольшему числу из нас модулировать свое внимание в соответствии с нашими собственными желаниями и общими потребностями, а не в соответствии с