Советский Кеннеди. Загадка по имени Дмитрий Шепилов - Дмитрий Е. Косырев

и представителем Освободительной армии Туниса. Весь Ближний Восток, завороженный громадностью случившегося в Египте, оказался в сфере влияния скорее Москвы, чем бывших колонизаторов. А корни этого успеха – в тех полусекретных встречах с Насером…

Немножко о личном. Вы уже заметили, конечно, довольно своеобразные отношения моих деда и бабушки. Так вот, дед взял с собой в ближневосточную поездку не жену, а мою маму, то есть свою дочь. Это не то чтобы прецедент в международном протоколе – примерно в ту же эпоху президент Филиппин Элпидио Кирино, у которого жена погибла при японской бомбардировке, в протокольных мероприятиях заменил ее дочерью; мы с ней были соседями по дому в Маниле в 80-е и с нежным любопытством относились друг к другу. Она была очень похожа на мою маму, и звали ее так же.

Идея приехать к арабам с дочерью, продемонстрировать им не одного человека, а двух обаятельных, да попросту красивых людей, оказалась великолепна. Ливанский «Ориент» – 27.06.1956, 1 полоса – описывает Викторию Шепилову, московского архитектора, дочь «третьего человека в Москве»: она высокого роста, «немного скульптурна» (ну да, не худая), брюнетка. «Сколько ей может быть лет? 20, 22? Сверкающий смех оживляет ее лицо и придает громадный шарм, немного детский. И она смеется, все время смеется».

На обложке групповое фото, в центре мама с арабчонком моего тогдашнего возраста на руках (она тогда, как я знаю, говорила окружающим: «вот точно такой у меня сын»). На заднем плане дед с характерной счастливой заячьей щелью между передними зубами.

Он умел потрясающе улыбаться (всегда искренне) и вообще был очень фотогеничен.

Это был великий год для советской дипломатии. Москва сразу же стала всем интересна. По возвращении Шепилова в Москву было объявлено, что туда скоро приедут министр иностранных дел Йемена, премьер Индонезии (отец независимости – Сукарно, собственной персоной!) и шах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви. Хрущева с Булганиным (формальным главой государства) стали приглашать и в Европу, начиная с Дании, Норвегии и Швеции. Ничего подобного во внешней политике СССР до того не было и близко.

И Хрущев тогда сказал на дипломатическом приеме тост, обращаясь как раз к арабским послам: старый мир закатывается, новый восходит. Порадуемся, друзья, и посмеемся.

Но смеяться было рано. Впереди была война. То есть Суэцкий кризис. Испытание на прочность для новой советской внешней политики. Которое она прошла с блеском.

Итак, сразу после отъезда Шепилова из Египта уверенный в себе Насер национализировал (26 июля) Суэцкий канал. Великобритания и Франция ввели против Египта санкции и начали военные приготовления.

Как и всякий кризис такого рода, Суэцкий бросал людей в дрожь буквально каждый день – все время происходило что-то новое. Я не буду переписывать вышедшие на эту тему книги и строки энциклопедий, скажу лишь коротко, что в этой истории есть один эпизод, к которому Дмитрий Шепилов имел прямое отношение – Суэцкая конференция в Лондоне. Эпизод предельно интересный. Она проходила 16–23 августа, Шепилов был там главой делегации.

Поразительно, но, изучая ту историю, видишь в очередной раз какие угодно аналогии с недавним «украинским» кризисом. Возникает даже впечатление, что мир с тех пор ничуть не изменился.

Во-первых, на каком ключевом принципе строилась позиция Москвы, изложенная в Лондоне Шепиловым в написанной им речи (он все свои речи всегда целиком писал сам)? Мы уже упомянули в предыдущей главе, что принцип права на самоопределение народов был Шепиловым обозначен как основной для советской внешней политики – идущий впереди всех прочих. Самоопределение означает, что народу виднее, в составе какой империи или государства ему состоять и кто им должен управлять.

Во-вторых же: ведь Крым… извините, Суэцкий канал – это еще и вопрос о том, кому должна принадлежать собственность, пусть и на поменявшей принадлежность территории, но такая, на которую прежние хозяева затратили определенные, и немалые, деньги. Как тут быть?

Из речи Шепилова на Лондонской конференции (и моих с ним разговоров) ответ получается такой: канал строился руками сотен тысяч египтян, вся зона вокруг него полита их потом и кровью. Поэтому канал принадлежит им.

Не то чтобы это было какой-то юридической новацией или «коммунистическим» принципом (грабь богатых, потому что собственность есть воровство). Ничего коммунистического. Достаточно посмотреть на то, как в тот же период проводилась земельная реформа, допустим, в Италии, где графские имения ограничили определенным количеством гектаров, а прочее отобрали.

Но основные споры на эту тему тогда разворачивались по мере освобождения народов от колониализма. Именно в этом будущем «третьем мире» (не капитализм и не социализм) вопрос правового статуса национализации был важен. Одно дело – чисто «итальянское» раскулачивание махарадж в тогдашней Индии (индийцы разбираются с индийцами, итальянцы с итальянцами). Другое – вопрос о том, можно ли отбирать собственность у бывших иностранных хозяев, все еще сильных и хорошо вооруженных, и что молодым народам за это будет.

И вот на Суэцкой конференции мы видим четкую позицию, фактически прецедент, со стороны немаловажной державы.

Или держава стала немаловажной в том числе и благодаря этой позиции, а не только победе во Второй мировой?

Теперь о технологиях, то есть об искусстве дипломатии. Суэцкая конференция – шедевр такого искусства. Конференции, то есть обмен мнениями, всегда ведут игры вокруг вопроса о том, на чьей стороне большинство и у кого моральная правота. В Лондоне же было вот что: созывали конференцию правительства Англии, Франции и США. Цель их была вполне ясно декларирована: заставить Египет пойти на «интернационализацию» канала, создать что-то вроде Панамы, маленькой отдельной страны-анклава внутри Египта, занятой обслуживанием ключевой международной транспортной артерии.

Эта тройка направила приглашение на разговор 24 государствам, включая СССР, – всем, кто (с точки зрения устроителей!) имел какой-то интерес в этой истории. То есть состав участников подбирался никак не Москвой (и не Египтом).

Первое, что сделала советская дипломатия, – приняла заявление советского правительства о том, что ни по участникам, ни по характеру или целям такая встреча не имеет полномочий принимать какие-то обязательные к исполнению решения, это вам не ООН. Обменяться мнениями – сколько угодно, нам есть что сказать. Найти решения, обеспечивающие свободу судоходства, – тем более. Но конференция может лишь предложить их, а не навязать.

Далее же, уже во вступительном слове Шепилова, начинается настоящий цирк. Он начинает разбирать поштучно приглашения на этот разговор: хорошо, что приглашена Эфиопия, под чьим флагом через канал проходит судов водоизмещением до 26 324 тонн в год, но как насчет – для примера – Югославии, у которой 180 380 тонн? Почему ее не позвали?