«Окопная правда» Великой Отечественной. Самые правдивые воспоминания о войне - Владимир Николаевич Першанин

– Пошли, – коротко скомандовал сержант. – Идем в сторону хутора Генераловского. Полеев – рядом со мной, будешь показывать дорогу.

Пока нам везло. Я хорошо знал здешние места и уверенно вел группу в сторону хутора Генераловского, выбирая наиболее глухие участки: балки, низины, заросли кустарника. Коваленко да и остальные не сомневались, что немцы обнаружили следы их «работы» и ищут группу. Шли несколько часов без отдыха, выбросив все лишнее: динамо-машину, электрошнур, взрыватели, взятые про запас. Из трофейного оружия сержант разрешил мне взять только автомат. Длинноствольные австрийские винтовки, которыми были вооружены немецкие саперы, были утоплены вместе с понтонами. Они бы только мешали пробираться в зарослях.

– Главное наше оружие – скорость! – вытирая пот, говорил Коваленко. – А если нарвемся на фрицев, то – внезапность. Сопли не жевать, гранаты под ноги, пуля в упор, и пробьемся через любого гада.

Леонид Коваленко был настоящим вожаком группы. Очень сильный физически, почти на голову выше любого из десантников, он действовал с врагом жестоко, и статьи о нем в тот период вряд ли бы пропустили редакторы газет. Такого авторитета не имели даже многие офицеры. Он шел впереди и внушал людям уверенность. Автомата он не имел, держа при себе неизменный ТТ, из которого стрелял мастерски. Впрочем, чаще пользовался тяжелым десантным ножом, взятом в бою у немецкого эсэсовца. Слово «спецназ» тогда не знали, но Коваленко и его группа вполне потянули бы на это звание, постигнув в совершенстве за месяцы войны ее хитрости и законы. Поэтому и выжили, выполнив несколько сложных заданий.

Невысоко над землей прошел самолет-разведчик «Шторьх». Скорость этого небольшого самолета всего 170 километров в час, и группа, услышав издалека шум мотора, успела даже заползти в камыши. Самолет прошел стороной.

– Нас ищут? – спросил я Леонида.

– Черт его знает. Может, по своим делам летит, а может, такую же группу выискивает. Ты думаешь, мы одни эти мосты рвем? Каждую ночь группы улетают. Без понтонов немцам не обойтись. Днем переправляться их наша авиация отучила. Ну, пошли дальше.

Когда парашютисты едва не падали от усталости, сержант объявил:

– Привал!

В узкой сухой балке, в зарослях терновника, впервые за сутки перекусили. Диверсионные группы снабжали по первым нормам – на голодное брюхо не навоюешь! Имелась в запасе американская тушенка, наши советские консервы, сахар, чай, сухари. Все внезапно почувствовали голод. Мне запомнились очень вкусные ржаные сухари. Окунешь в котелок с водой, и получается почти натуральный ржаной хлеб. Да еще когда намажешь его тушенкой! Наелись, да еще нервное возбуждение. Потянуло на сон. Коваленко видел: сил ни у кого не осталось. Скомандовал:

– Четыре часа сна!

Поделили ночное охранение на пять человек – каждому дежурить чуть меньше часа. Исключение сделали лишь для Зины Стебловской. Мне досталось дежурить третьему. Сменил Саню Погоду. Позевывая, я спросил:

– Ну как, тихо?

– Вроде тихо. Но будь настороже. Если совсем на сон потянет, прогуляйся вон до тех акаций. В темноте тебя никто не увидит, главное, слушай внимательно.

Вот она, вторая ночь в тылу врага. Звездное сентябрьское небо. Ковш Большой Медведицы, россыпь Млечного Пути. То же небо, те же звезды, что и два года назад, когда на донских плесах я ловил с приятелями судаков. Только как все перевернулось. Нет в живых отца, двоюродного брата. Пришли похоронки и в соседние дома.

Высоко в небе снова послышался гул тяжелых самолетов. Сталинград бомбили днем и ночью. Вдали прошла колонна грузовиков. Фары погашены, а оставлены лишь узкие щели. Их едва заметно, но у меня зрение острое, почти кошачье. До грузовиков километра три, значит, там одна из степных дорог, ведущих на Сталинград. У фашистов сейчас одно направление – Сталинград, Волга. Спать не хотелось, но я и сам себе не хотел признаваться, что жутко одному в ночи. По траве пробежал легкий ветерок, и, кажется, послышались чьи-то шаги. Патрон в патроннике, остается только сдвинуть предохранитель и нажать на спуск.

Прислонившись к дереву, я представлял, вот появится тень, за ней – другая. Провел стволом автомата слева направо. Стрелять придется без прицела – мушку в такой темноте не углядишь. Но я их уложу, первых двух или трех гадов одной длинной, веером, очередью. И потом сразу пару гранат. Подсумок расстегнут, только протяни руку. Так просто фрицам меня не взять, а там подоспеют остальные.

Но воображаемый бой не состоялся. Зато спустя несколько часов группа наткнулась на следы настоящего боя. И это было скорбное зрелище. До боли знакомый по фильмам и парадам истребитель И-16 чадил, косо врезавшись в песок. Одно крыло было сломано у основания, второе – с рваными отверстиями пушечных пробоин. Я впервые видел так близко И-16. От задней части самолета остался лишь каркас, тонкий перкаль выгорел. По сравнению с металлическим корпусом «мессершмитта», который мне пришлось увидеть сбитым под Средней Ахтубой, И-16 был очень легкий и даже внешне сильно устаревший самолет. И все же на них дрались.

Мы подбежали к летчику выброшенному из кабины и лежавшему шагах в десяти от истребителя. Комбинезон на нем тлел, и десантники торопливо отнесли тело в сторону. Пилот был мертв. Это была девушка лет двадцати. Все мы с горечью смотрели на нее.

Она, наверное, только что закончила училище и вот на этом устаревшем самолете до конца сражалась с немецкими истребителями! Были ли при ней какие документы, я не запомнил. Пистолет погибшей девушки Коваленко отдал кому-то из десантников. К сожалению, похоронить летчицу не удалось. Невдалеке продолжался воздушный бой, место было открытое, и рисковать группой Коваленко не мог.

Группа торопливо уходила на восток. Это уже была прифронтовая полоса, насыщенная войсками. На перекрестках степных дорог стояли замаскированные легкие броневики или мотоциклы с пулеметами. Свой тыл немцы охраняли повсеместно. В этот день группа едва не попала в засаду. Шли по низине, заросшей ивняком. Впереди, как всегда, Коваленко, шагах в пятидесяти – остальная группа. Вдруг сержант подал знак, и все залегли. Метрах в семистах, на небольшом холме, виднелись две каски и ствол пулемета. Присмотревшись в бинокль, Коваленко увидел у подножия холма мотоцикл.

Место для засады немцы выбрали не случайно. Здесь, в стороне от дорог, среди кустарника, по широкой низине, прорезанной извилистыми овражками, могли пробираться окруженцы, партизаны или диверсионные группы. Техникой эти непроезжие места не проутюжишь. Отползали цепочкой, вжимаясь телами в пожухлую, осеннюю траву. Десантников с холма уже видно не было, но немцы уловили какое-то движение. Застучал пулемет. Одна, вторая, третья очередь. Очереди следовали одна за другой, простегивая кусты,