Что думают гении. Говорим о важном с теми, кто изменил мир - Алекс Белл

Ознакомительный фрагментна восемь стадий, которые выполняют восемь рабочих. Каждый из них набил руку на своей операции и делает ее быстро и четко. Кроме того, сам процесс продуман до мелочей технологами. Рабочие совершают минимум переходов с места на место и вооружены самыми удобными инструментами. Бригада изготавливает за день восемьсот подков. То есть сто штук на одного рабочего. Производительность труда оказывается ровно в десять раз выше, чем у простого кузнеца, не говоря уже о более высоком качестве, надежности, долговечности изделий. Разделение труда и продуманность, регламентация производственных процессов – это первый важнейший фактор бурного роста нашей промышленности в последние годы.

Мы посмотрели еще несколько цехов, затем направились на находившуюся неподалеку новую ткацкую фабрику. Выйдя на свежий воздух, снова увидев свет и услышав весеннее пение птиц, я испытал заметное облегчение. Тем временем Адам Смит продолжал рассуждения, расширив свои логические выводы. Теперь они уже не казались такими уж простыми, очевидными.

– Мы только что наблюдали самый примитивный положительный эффект разделения труда. Перелопатив массу данных из разных стран Европы, я пришел к ясному неопровержимому выводу. Разделение труда точно так же увеличивает производительность труда и повышает благосостояние людей и тогда, когда мы говорим о разумном разделении труда между странами. Например, на виноградниках Бордо благодаря прекрасному южному климату, а также знаниям и опыту местных виноделов производят божественное вино. В нашем климате выращивать виноград невозможно. Но зато шотландские горы – это безбрежный океан сочной, свежей, питательной травы для овец. Помножьте это на мощь наших текстильных фабрик, и вы поймете, что ни одна страна мира не может продавать соседям столь же дешевую, прочную качественную овечью пряжу, сукно, одежду. В результате мы, шотландцы, можем пить лучшее в мире вино из Бордо, а французы – носить наши отличные недорогие ткани. Обе стороны остаются в большом выигрыше. Разумеется, это простой пример. Но вы хотели такие примеры. Международное разделение труда – второй фактор роста.

– Какой из этого следует практический вывод?

– Абсолютно логичный и чрезвычайно важный. Государства не должны препятствовать свободной торговле между странами высокими искусственными пошлинами и налогами. Допустим, если правительство введет высокую пошлину на французское вино, то оно станет слишком дорогим. Нам придется ввозить худшее вино из других стран или даже вовсе обходиться без него. Таким образом, в явном проигрыше останутся все: и французские виноделы, потерявшие сбыт, и британские потребители, перешедшие на худшие напитки. Самое интересное состоит в том, что проиграет в этом случае и казна государства, которая не получит никаких таможенных отчислений.

– Но что, если лучший импорт уничтожит собственную аналогичную отрасль промышленности?

– Я не вижу в этом ничего страшного. Это будет просто означать, что эта отрасль нашей стране не нужна и нам безусловно полезнее и выгоднее сосредоточиться на производстве чего-то другого.

Помещение ткацкой фабрики выглядело приятнее металлургического цеха. Оно было просторным, светлым; я насчитал более ста ткацких станков, которые стояли в два ряда, вдоль стен, плотно друг за другом; при этом все или почти все мерно, ритмично работали. В широком проходе между ними деловито ходили рабочие, и мужчины, и женщины; один оператор управлялся сразу с несколькими станками. Женщины-рабочие выглядели мило и опрятно; что было особенно важно – работа в этом ткацком цехе нового поколения впечатления чрезмерно физически тяжелой не производила.

Адам Смит с гордостью пригласил меня зайти в это помещение, которое было оборудовано по последнему слову техники того времени.

– Прогресс в текстильной промышленности – просто поразительный. Всего за одно поколение изобретатели внедрили «летающий» челнок для прядильных машин, механические ткацкие станки. Теперь мы можем не только обрабатывать нашу шерсть, но и делать сверхпрочные, долговечные ткани из хлопка, привозимого из Америки. Я произвел расчеты и выявил, что благодаря всему этому новому оборудованию производительность труда в текстильной промышленности только при нашей жизни выросла в сорок раз. Это поразительно. Мы стоим также на пороге взрывного роста машиностроения. Вы слышали о таких недавних удивительных изобретениях, как токарный и фрезерный станок?

Я кивнул. Действительно, на глазах людей поколения Смита рождался новый индустриальный мир.

– А выплавка стали? Веками кузнецы использовали для нее едва тлеющий древесный уголь. Теперь, когда мы научились перерабатывать природный уголь в кокс с куда более высокой температурой горения и теплоотдачей, можно будет выплавлять не тонны, как раньше, а тысячи тонн стали в день.

– Насколько я понимаю, мы подошли к третьему важнейшему фактору роста.

– Совершенно верно. Научный и технологический прогресс набрал в последнее время невероятный темп. Наши фабрики преображаются благодаря возможностям новых удивительных станков, механизмов. Но, кажется, мы начинаем отвлекать рабочих от дела.

Мы вышли с фабрики, направившись к небольшому городку, где планировали переночевать. Солнце стало клониться к закату, а над нашими головами нависла свинцовая туча. Вечером собирался разразиться ливень, и ехать в темноте в экипаже по разбитой грунтовке обратно было небезопасно. Городок, куда мы направлялись, находился недалеко. Большинство работников фабрик, в которых мы побывали, жили как раз в нем. Даже издали это место, с аккуратными рядами однотипных, но симпатичных деревенских домов с белыми стенами и серыми крышами, казалось уютным, чистым, вполне благополучным. Я обратил на это внимание Смита.

– Конечно. Хотя так наши рабочие жили далеко не всегда. Видели бы вы, в каких тяжелых условиях борются за свое выживание шотландские фермеры высоко в горах, с их натуральным хозяйством. Огромные семьи ютятся в полуразваленных домишках с одной комнатой. Если жена фермера рожает десятерых, а из них доживают до совершеннолетия хотя бы трое, в деревнях это считается удачей. Собственно, мы перешли к еще одному условию роста производства. Если спросить лично меня, то именно его я считаю важнейшим.

– И что же это за условие?

– Достойная заработная плата. Рабочий, трудом которого пользуется капиталист, должен вести пусть не богатую, но нормальную человеческую жизнь. Даже если он один кормилец в семье, где больше никто не работает, его жена, дети, и он сам как минимум должны не голодать, иметь крышу над головой и возможность носить хоть и самую простую, дешевую одежду, но все же не лохмотья.

– Я думаю, далеко не все капиталисты полны заботы о своих рабочих, к сожалению.

– Да, это так. Вечерами в ресторанах мне приходилось не раз слышать от них, что рабочим слишком много платят, они этого не заслуживают и от этого они даже якобы становятся ленивыми. Мои исследования и расчеты доказывают, что это не так. На самых эффективных предприятиях работает и самый хорошо оплачиваемый персонал. Понимаете, это ведь прямое следствие научного прогресса. Раб под хлыстом надсмотрщика может быстро рыхлить землю мотыгой.