Душа и архетипы в славянском язычестве. Как найти свою спицу в Колесе Сварога - Юлия Дмитриевна Верклова

Ознакомительный фрагментв том, чтобы максимально размножиться и вытеснить конкурентов со своей территории. «Ответственность за выживание племени» в доисторических условиях – это ответственность за распределение пищи и организацию обороны. Таким образом, Шаман (это условное название, и позже в книге мы будем называть его Колдуном) становится одновременно и Правителем (вождем, князем).

«Совмещение и разделение гражданской и духовной власти происходило в разных географических локациях в разные исторические моменты. В дореспубликанском Риме, например, цари были одновременно понтификами (верховными жрецами). В Древнем Египте фараоны тоже бывали по совместительству верховными жрецами (обычно Амона). В общем, в развитых языческих системах вождь и жрец – это две стороны одной медали (или два конца одной оси)»[6]. То есть когда мы говорим о самых первых архетипах, то вправе смешивать образы шамана и вождя (Колдуна и Князя в Колесе Сварога; Мага и Правителя в системе Пирсон-Марр (PMAI)). Впоследствии, как мы увидим, по мере усложнения и структуры общества, и человеческой психики эти два персонажа разводятся до противоположности, превращаясь в две крайности на одной оси.

Шаман и Вождь – персонажи (архетипы) эпохи магии. Колдун и Князь – эпохи религии. Принципиальная разница в том, что первые два взаимодействуют напрямую со стихиями и «эйдосами», а вторые – с богами, прося их как-то повлиять на стихии.

Останавливаюсь на этом так подробно, чтобы подчеркнуть: у древних славян не было шаманизма. Во всяком случае на том историческом этапе, когда появляются первые сведения о славянских племенах (примерно V век нашей эры), это уже племена с собственной религиозной системой и со своими богами. Поэтому, говоря именно о славянских архетипах, мы, наверное, не можем пользоваться термином «шаман». «Колдун» или «жрец» – вернее, хотя и небезусловно. Но, коль скоро типы славянских магов не являются темой этой книги, то не будем больше на них задерживаться. Просто фиксируем, что Колдун – это персонаж, имеющий доступ к потустороннему.

Надо понимать также, что для совсем древних обществ охотник и воин – это приблизительно одно и то же. Не очень важно, защищает он своих соплеменников от диких зверей или от чужих людей. Да и добыча самой калорийной пищи – это всегда убийство. Так что представления об охотнике и воине в коллекивном бессознательном более или менее совпадают: это некто с оружием, способный и убить, и защитить. Для славян это будет Перун – бог, управляющий огнем и перунами (молниями-стрелами), получающий добычу сразу одним рывком.

Однако, с другой стороны, охотник – тот, кто лучше всех понимает зверей, может вступать с ними в контакт и даже управлять ими. Скотий бог, бог-скотовод… То есть Велес! Мы в конце концов видим опять две крайности на одной оси. Расслоение древнейшего архетипического образа на два противоположных. У нас это Перун/Велес. У Пирсон, кстати, похоже: Воин/Заботливый.

С расщеплением собирательства все не так однозначно. Этот способ пропитания подразумевает постоянный, кропотливый, изо дня в день труд. В аграрную эпоху человеческой истории собиратели, что-то понимающие в растениях, в циклах вегетации и плодоношения, в основном становятся земледельцами. Я назвала этот архетип «Пахарем» (и уже сама привыкла к этому термину), но, строго говоря, он не вполне корректен. В каких-то культурах (в том числе, кстати, и в славянской) речь с большей вероятностью шла о скотоводстве: трава – единственное, что у нас тут хорошо росло, так что скотоводство не исключало оседлости (вернее, не обязательно предполагало кочевье). Так что пахарь в значительной степени сливается со «скотьим богом». Справедливо было бы назвать этот архетип просто Тружеником. Но русскому человеку, выросшему на былинном эпосе, «пахарь» понятнее: это наш основной культурный герой, богатырь Микула Селянинович. Его архетипическая характеристика заключается не только в трудолюбии, но в противопоставлении и воину, и колдуну-князю.

В системе архетипов Пирсон-Марр, заметьте, такой типаж отсутствует. Совсем. Молодая американская культура, построенная завоевателями, не то чтобы совсем не нуждалась в «трудягах»… А просто не было смысла их учитывать в маркетинговых расчетах, а значит, незачем вводить в систему архетипов (которая на самом деле есть система формирования потребительского поведения).

Однако у Пирсон в более поздних работах, там, где архетипов не 6, а 12 (в том числе в той первой книге, которая была переведена на русский и с которой началось на Руси всеобщее архетипирование), прописана дихотомия «Сreator/Destroyer»[7] – «Созидатель/Разрушитель». На мой взгляд, это дублирование оси «Пахарь/Воин», но с добавлением этических оттенков. Проблема в том, что в дальнейшем, когда в ее работах стало гораздо больше маркетинга и брендинга, чем антропологии и психологии, Пирсон заменила Destroyer сначала на Outlow (Преступник или, возможно, Мятежник), а потом и вовсе на Revolutionary (Революционер) – так он и значится теперь в знаменитых тестах PMAI[8]. На русский эти архетипы были переведены как «Творец» и «Бунтарь», а это, согласитесь, стирает исходный (архе) смысл и ретуширует противопоставление.

Мы вот-вот подойдем к сопоставлению и даже к совмещению пирсоновских архетипов с Колесом Сварога… Но, позвольте, еще пару абзацев посвящу универсальным типажам и особенностям формирования славянских архетипических образов (коль скоро мы уже все равно начали говорить о пахаре Микуле).

Если рассматривать развитие русской мифологии через призму былинного эпоса, то нас будут в первую очередь интересовать так называемые «старшие» богатыри – именно они и есть архетипические образы, они тот самый миф, который, как говорил Пропп, отражает не исторические события, а исторические явления.

Их всего трое – не запутаешься. Все остальные типажи – более поздние, и их даже можно отслеживать по эпохам: сначала все базовые архетипы заменяются воинами на службе князя, потом появляются купцы (гости), потом калики (страннички).

Святогор. Он порожден самой Землей, но тяжел и могуч настолько, что Земле его трудно терпеть на себе. Он воин, но такой сильный, что у него даже нет врагов. Был один (еще при рождении) – Скимен-зверь или Индрик-зверь, – но и тот предпочел исчезнуть. В этом плане первый воин, как мы с вами уже отметили, – это скорее охотник. Он противостоит зверям, а не людям. Святогор – это мужчина, обеспечивающий защиту самим фактом своего существования.

По происхождению и функциям этот образ близок Перуну: могучий воин, рожденный матерью-землей. Но, в отличие от последнего, сохранен в мифах (былинах) христианской эпохи.

Волх Всеславич – волхв, волшебник, оборотень – Колдун и по совместительству князь. Как я уже говорила, разделение светской и духовной власти – довольно позднее и не повсеместное явление. Волх может превращаться в любого зверя, поскольку сам – сын древнего Змея. Рожден смертной женщиной (княжной) от хтонического существа. Волх владеет тайнами

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---