Хорошо подготовленный разум - Lady Khali

же. Это все равно, что подписать разрешение на нарушение комендантского часа. Он еще советовал мне использовать его с умом. Думаете, я мог использовать ее «с умом», в таком-то возрасте?

Чёрта с два! Первое, что я сделал с ним — влез в Запретную секцию. Конечно, защита Запретной секции зарегистрировала моё волшебство, но кто наказал меня? Никто. Разве что Дамблдор вовремя избавился от защиты секции или отмахнулся от мадам Пинс? Я поджал губы, пытаясь вспомнить её поведение.

Судя по тому, как она посмотрела на меня потом, он прикрыл меня полностью.

Затем, в больнице, после «спасения» Философского камня, Дамблдор шутил со мной о всевкусных конфетах со вкусом ушной серы. Этот разговор был почти таким же, как я сам разговаривал с Роном, а не со взрослым человеком.

Вместо того, чтобы выгнать меня из школы за вход в запретную зону, он наградил нас баллами, а Гриффиндор — Кубком года, из-за чего все слизеринцы и рейвенкловцы стали ненавидеть меня.

Я зарычал. Сколько бы я не презирал Снейпа, но в одном он был прав. Дамблдор покровительствует мне до неприличной степени, но почему?

Я повертел эту мысль так и эдак. Взял кучу полос пергамента за весь первый год и просмотрел его. Ответ был прямо передо мной. Я чувствовал что-то, но не понимал что. Пока нет.

Первая полоска содержала только имя: "Хагрид".

Я уставился на пергамент, обведя имя Хагрида кончиком моего пальца. Хагрид есть и, вероятно, всегда будет одним из моих самых дорогих друзей, но я должен быть объективным. Мне нужно вернуться назад в то время, когда он был мне совершенно незнакомым человеком, которым он был тогда. Я должен был смотреть на Хагрида, под таким же углом, как и весь волшебный мир, да еще и в сравнении со своим "статусом" — так называемым «Мальчиком-который-выжил".

Хагрид был садовником. Когда мне было одиннадцать, моя известность соперничала с таковой, как у Дамблдора и, по словам Рона, я был единственным наследником богатой и чистокровной семьи.

Отправить Хагрида за мной в качестве сопровождающего в волшебный мир, — это все равно, что отправить из Итона дворника за принцем Уильямом. Учитывая мою знаменитость, которую я всегда буду презирать, меня должен был ввести в Волшебный мир либо МакГонаголл, либо сам Дамблдор, либо сотрудник Министерства магии. Не то, чтобы я хотел Люциуса Малфоя, в качестве сопровождающего. С другой стороны, вряд ли мистер Малфой, стал бы кричать моё имя посередине переполненного паба.

Что же совершил Хагрид?

Грызя перо, я вспомнил нашу первую встречу с ним. Пять подозрительных поступков:

1. Пел хвалебные оды Дамблдору.

2. Рассказал мне о моих родителях-гриффиндорцах.

3. Позволил мне увидеть, как он изъял Философский камень из банковской ячейки.

4. Уверял, что все плохие волшебники вышли из Слизерина, несмотря на свою веру в то, что Сириус Блэк, экстраординарный истинный гриффиндорец, предал моих родителей.

5. Сделал мне мой первый подарок на день рождения — Хедвигу.

«Будь осторожен!» — прошептал я про себя. «Конечно, Хагрид самый добрый человек, которого я знаю, но я должен быть объективным».

Хагрид утверждал, что знал меня ребёнком. Возможно это так, но Волдеморт тоже может утверждать, что знал меня. И это, тоже, правда. Сходство с моими родителями было подчеркнуто специально для меня, но только потому, что я никогда не видел ни одной их фотографии. Неожиданность, шок и трепет от открытия Волшебного мира в сочетании с известием о том, как мои родители умерли на самом деле… Это было подавляюще.

И его тирады о Слизерине… Рон вещал подобные вещи в поезде, но Рон был всего лишь ребёнком. Я бы, наверное, проигнорировал его проповедь, если бы уже не слышал то же самое от Хагрида.

Если бы я не встретил Хагрида, мой галстук был бы серебристо-зелёным. Это был бы плохой пиар для фракции Дамблдора.

Мои мысли переключились на Уизли. Миссис Уизли нарушила, по крайней мере, два закона, когда она объявила платформу 9 3/4 на всю станцию. Почему?

Совпадения продолжали накапливаться, но я так и не стал ближе к ответу на свои вопросы.

Тогда я вспомнил.

Когда Хагрид рассказывал мне о моих родителях, он сказал, что отвез меня к Дурслям. По приказу Дамблдора.

Как же я упустил это?

Я провёл все эти годы, обвиняя Волдеморта в попадании к Дурслям. Он убил моих родителей, но он не оставлял меня с Дурслями. Дамблдор сделал это.

Смешно. В один момент я думал о Дамблдоре, потом внезапно вспомнил телевизионное шоу, которое тётя Петуния записала на плёнку и заставляла Дадли смотреть это часами. Прошлым летом, учитель Дадли в пятом классе был осуждён за то, что приставал сексуально к одному из своих учеников. Местные телеканалы отодвинули дорожные происшествия и грабежи в сторону, в пользу этой новости, убеждая родителей научить своих детей распознавать хищников. Дядя Вернон впивался взглядом в меня всякий раз, когда смотрел эти новости, словно предвкушая, что я стану одной из этих жертв.

Голос психолога гудел в моей голове.

"Дети, которые приходят из жестоких, неполных или распавшихся семей, как правило, более уязвимы к охотникам на детей, чем дети выросшие в стабильных условиях. На стадии планирования, некоторые хищники сознательно ищут уязвимых детей, поскольку им, как правило, катастрофически не хватает ласки и внимания, делая их более восприимчивыми к позитивному подкреплению, которое используется в процессе совращения ".

Знал ли Дамблдор, как Дурсли обращались со мной? Я не был уверен. Я сталкивался с волшебниками до посещения Хогвартса. Любой из них, возможно, мог бы рассказать ему о том, как мне живется у Дурслей. Перед первым годом обучения, когда Хагрид впервые встретил Дурслей, он наговорил дяде Вернону много гадостей. Судя по его словам, вполне вероятно, что Хагрид знал, как они обращались со мной.

Потом, в конце первого курса, когда я попросил остаться на лето в Хогвартсе, Дамблдор отказал мне, отправив обратно к Дурслям.

Я был уверен, что близнецы рассказали своим родителям о железных решетках на моём окне. Я отчетливо вспомнил себе ту фразу: "они морили его голодом".

Даже, если Хагрид ничего не говорил директору, Уизли, вероятно, сделали это.

Дамблдор знал.

Он должен был принять меры, но он хотел, чтобы я был несчастным ребенком, которому оказывают милость, отправляя каждое 1 сентября в спасительный Хогвартс.

Вдобавок, я слышал, как школьная медсестра говорила тёте Петунии, за несколько недель до выпуска младшекласников в моей старой школе, что мой рост соответствует 4 %-ой группе самых низкорослых детей моего возраста.

Что касается массы моего тела,