Становление писательницы. Мифы и факты викторианского книжного рынка - Линда Петерсон

Fraser’s Magazine. Фрейзеровские портреты литературных деятелей, обычно считающиеся первой заметной попыткой представить обществу фигуру профессионального автора, знакомили читающую публику с современными писателями, показывали их то в характерных, то в неожиданных сценах, описывали идеалы и тревоги профессии литератора. Анализируя эти зарисовки, я утверждаю, что в 1830‑е, когда литературный рынок предлагал отличные финансовые возможности, ни то, что авторы-мужчины хотели считаться «профессионалами», ни то, что женщины не могли бы при желании вступить в ряды профессиональных писателей, не было столь уж очевидно. 1830‑е показывают нам, если заимствовать метафору Патрика Лири, «линию разлома в концепции того, что есть литературная жизнь»[3] – и эта линия разделяла не только по признаку пола. И мужчины и женщины имели доступ к литературной сфере, которая, возможно, впервые признала автора-профессионала.

Поворотный момент отмечает Fraser’s Magazine – «самый смелый орган лондонской печати»[4]. В январе 1835 года Fraser’s публикует статью о «Фрейзерианах» (группе из двадцати семи писателей) с иллюстрацией на двух листах, чтобы связать их с журналом и отметить в качестве выдающихся или перспективных литераторов (рис. 1)[5]. Некоторые из них активно сотрудничали с журналом (Томас Карлайл, Роберт Глейг, Фрэнсис Махони, известный как отец Праут, Брайан Проктер, более известный под псевдонимом Барри Корнуолл, и Уильям Магинн – редактор). Другие были пожилыми или почившими «святыми покровителями» (Роберт Саути, Сэмюэл Т. Кольридж)[6]. Третьих включили в группу, потому что их политические взгляды соответствовали позиции консервативного журнала, пусть они и редко вносили свой вклад (Джон Гибсон Локхарт и Дэвид Мойр из Blackwood’s, Теодор Хук из Quarterly Review, антиквар сэр Эгертон Бриджес, ученый сэр Дэвид Брюстер, а также Уильям Джердан из Literary Gazette). Все «фрейзериане» были мужчинами. Этот групповой портрет, наряду со скетчами, опубликованными во Fraser’s между 1830 и 1838 годами, предвещал появление профессии литератора, определив ранневикторианские представления о литературной известности, идеальном авторе и литераторе-профессионале на работе и вне ее. Как утверждала Джудит Фишер, Fraser’s Magazine задумывал свою «Галерею» для борьбы с женоподобными авторами эпохи Регентства и байроническими денди, а также чтобы представить модели «надлежащего и неуместного профессионализма». В 1830‑х годах, в эпоху перехода от аристократического прошлого Регентства, когда была еще актуальна «байромания», – к викторианскому будущему среднего класса, Fraser’s обнародовал версию литературного профессионала «как маскулинного мужчины из среднего класса»[7].

Рис. 1. Настоящие фрейзериане. Fraser’s Magazine, № 11, январь 1835. С. 2–3. Предоставлено библиотекой Йельского университета

Год спустя, в январском номере 1836 года, Fraser’s Magazine опубликовал одностраничную иллюстрацию с короткой подписью «Фрейлины королевы» (Regina’s Maids of Honour) – восемь ведущих писательниц того времени, удостоившихся чествования Fraser’s. Позже за этим рисунком утвердилось название Regina’s (рис. 2). Дамы собрались за столом, иллюстрация сопровождается текстом: Every one a lovely she, very busy taking tea, or coffee, as the chance may be («Каждая из них прекрасна, очень занята чаем или кофе, в зависимости от случая»)[8]. Ни одна из этих писательниц не была как-то особенно связана с Fraser’s, что скорее неудивительно, учитывая маскулинную модель авторства, транслируемую журналом. Летиция Лэндон (L. E. L.) написала стихотворение для первого выпуска Fraser’s, но чаще сотрудничала с Literary Gazette, New Monthly Magazine и популярными ежегодниками. Каролина Нортон, также поэтесса, редактировала La Belle Assemblée. Леди Блессингтон (Маргарита „Маргерит“ Гардинер, графиня Блессингтон, урожденная Пауэр) редактировала The Book of Beauty. Мэри Рассел Митфорд десятью годами ранее опубликовала свои знаменитые рассказы «Наша деревня» в Lady’s Magazine, а в 1830‑х годах была редактором Fisher’s Drawing Room Scrapbook. А Анна Мария Холл (известна под псевдонимом Mrs. S. C. Hall), Сидни Морган[a] и Джейн Портер были популярными романистками, отождествляемыми с ирландской и шотландской художественной литературой. То есть эти женщины-литераторы были известны своими поэтическими, художественными произведениями и легкими эссе, а также в качестве редакторов литературных ежегодников и женских журналов. Как и популярные пирожные с миндальным вкусом, называемые фрейлинами (maids of honour), писательницы представлены на этой иллюстрации как десерт, ценимый за его сладкий и нежный вкус[9]. По мнению Fraser’s, «Фрейлины королевы» занимали почетное место в английском литературном мире, выгодно оттеняя авторов-мужчин[10]. Только Гарриет Мартино, незадолго до этого прославившаяся «Иллюстрациями политической экономии» (1832–1834), отклоняется от облика истинно женственной писательницы, довольствующейся семейной жизнью и легкой работой, приличествующей ее полу и социальному слою (но обратите внимание, что она все же присутствует на рисунке). Предлагая дихотомию мужской и женской модели литературного труда, иллюстрация «Фрейлины королевы» во Fraser’s помогает стабилизировать идентичность мужчин-литераторов, которые вступали в сферу, где было слишком много их коллег, подражавших изнеженным денди или избалованным публичным персонам.

Рис. 2. Фрейлины королевы. Fraser’s Magazine, № 13, январь 1836. С. 80. Предоставлено библиотекой Йельского университета

По крайней мере, такова стандартная интерпретация. Тем не менее при всей очевидной бинарности портретов Fraser’s профессионализм авторов-мужчин на групповом портрете, да и во многих индивидуальных скетчах, не очевиден. Многое было сказано о том, что женщины-авторы на групповом портрете сидят за чаем в домашней обстановке: некоторые держат в руках чашки, одна зачитывает что-то из книги, все увлечены разговором, «бойко щебечут, доброй беседой, остроумной фразой или проницательным комментарием приветствуя начало веселого Нового года»[11]. Однако, если мы приглядимся, мы увидим, что мужчины-авторы точно так же изображены «за круглым столом» во всей непринужденности: они пьют вино, поднимают бокалы за Новый год, делятся историями, обсуждают литературу и слушают панегирик их лидера Уильяма Магинна в честь недавно умершего Эдварда Ирвинга. Единственную книгу мы замечаем в руках издателя, Джеймса Фрейзера, и она находится за его спиной[a]. Предложенная различными членами кружка «литература», включенная в статью, состоит из восхвалений отсутствующих коллег или, что чаще, застольных песен, развлекающих собравшихся и высмеивающих их оппонентов. Рукопись «Об универсальности гения Гёте», представленная сэром Дэвидом Брюстером заочно, на самом деле является развенчанием великого немецкого поэта, на что Магинн ответил комментарием: «Мы, к сожалению, тратим время зря… Я говорю, дайте мне шарж или Sayings and Doings [Теодора] Хука – что угодно предпочтительнее мазни старика Иоганна Вольфганга»[12]. В целом групповой портрет авторов-мужчин превозносит общительность клуба фрейзериан, так же как его женский аналог обращается к коммуникабельности женщин, и сводит к минимуму любое изображение литературного труда. Ставка в этих изображениях делается на статус джентльмена, гениальное остроумие и чувство товарищества литераторов.

Более того, как репрезентация образа современного литератора