В Московской битве. Записки командарма - Филипп Иванович Голиков

Военный совет 10-й армии выехал в новый район с первым же эшелоном в 1 час 55 минут 25 ноября и прибыл в Шилово (под Рязанью) в 2 часа 30 минут на следующий день.

Сердечно провожали на фронт войска своей 10-й армии местные организации и население. На станции и в гарнизоны приходили десятки тысяч людей с плакатами, знаменами, с музыкой. Горячие речи на митингах. Теплые напутствия у эшелонов. Скромные подарки бойцам. И ни одного случая отставания от своей части, а тем более самовольной отлучки.

В первые трое суток план железнодорожных перевозок армии полностью не выполнялся. Вместо 76 эшелонов было погружено только 24. В последующие дни дело стало постепенно налаживаться.

Однако различные трудности порой нарушали общие сроки перевозки армии. Стрелковые дивизии заканчивали выгрузку с опозданием от трех до пяти и даже до семи суток. Полевое управление и армейские части связи закончили разгрузку лишь 5 декабря вместо намечавшегося 29 ноября.

Такое положение объяснялось главным образом острой нехваткой подвижного состава. Железные дороги работали с крайней перегрузкой: вывозили промышленное оборудование на восток, перебрасывали разного рода государственные запасы, эвакуировали население и, конечно, вели многие оперативные перевозки по заданию Ставки Верховного Главнокомандования. Продвижение эшелонов в пути следования было быстрым и проходило по расписанию.

Дорогой в вагонах царило оживление. Бойцы и командиры до глубокой ночи обсуждали последние сообщения Совинформбюро, получаемые на станциях во время коротких остановок, и прежде всего – положение под Москвой. Восхищались подвигом 28 панфиловцев и трудовой доблестью советских людей. Говорили об успехах наших войск к западу от Ростова. Вспоминали военное прошлое русского народа. Из приоткрытых дверей вагонов неслись русские, украинские, мордовские песни. Воины, конечно, не знали, куда перебрасывались соединения армии, и не спрашивали об этом. Во время перевозок поддерживалась образцовая воинская дисциплина.

1 декабря Военный совет доложил наркому обороны о том, что по темпу перевозок окончательное сосредоточение армии ожидается 5 декабря вместо установленного Ставкой срока 2 декабря. На 1 декабря из 152 эшелонов, в которых перевозилась армия, в новый район было переброшено 64. В движении находилось 44 эшелона. Еще 44 оставались непогруженными.

Столкнулись мы и с другими трудностями. Войска армии отправлялись недоукомплектованными, недовооруженными, по-зимнему не одетыми и недостаточно снабженными. Ставка дополнительной директивой предписала начальникам Главных управлений Наркомата обороны принять все меры к тому, чтобы «доукомплектовать и довооружить части армии и немедленно после их прибытия в районы новой дислокации довести до нормы боеприпасы, горючее и обеспечить бесперебойное снабжение частей армии продфуражом и теплым обмундированием»[9].

Работа Военного совета, связанная с разрешением этих вопросов, занимала все время. Особенно беспокоила нас нехватка автотранспорта. 10-й армии требовалось хотя бы три-четыре автомобильных батальона. Пришлось обратиться в Ставку. Однажды глубокой ночью, кажется, в ночь на 6 декабря, когда Военный совет армии находился в Старожилове, в штаб армии позвонил Верховный Главнокомандующий Сталин. Он был обеспокоен состоянием снабжения армии, хотел уточнить нашу потребность в автобатах. В ответ на нашу настойчивую просьбу он заверил: «Будет дан один батальон, – и добавил: – Может быть, два».

Переброшенные в район Рязани соединения армии в своем большинстве временно расположились в пунктах, прилегающих к станциям разгрузки. Интенсивная работа центральных органов Наркомата по доукомплектованию и довооружению частей армии продолжалась и здесь. Ее затрудняло отсутствие армейской базы, сформировать которую предполагалось к 6 декабря.

Какова же была степень готовности сосредоточивающихся соединений армии? Об этом 1 декабря командование армии довольно детально доложило наркому обороны, начальнику Генерального штаба и командующему Западным фронтом[10]. Мы отмечали здоровое политико-моральное состояние частей и хорошее настроение воинов. Одновременно была дана следующая картина: 57-я и 75-я кавалерийские дивизии пока оставались целиком невооруженными. Не было даже конской амуниции. 326-я стрелковая дивизия еще не получила основного стрелкового вооружения. Достаточно сказать, что ей недоставало 7500 винтовок. 325-я стрелковая дивизия в общей сложности могла выставить до двух сводных стрелковых полков, но и те не имели станковых пулеметов, ППШ, минометов и противотанковых орудий, средств связи и автотранспорта. 324-я стрелковая дивизия могла действовать, но без станковых пулеметов, артиллерии и минометов, без автоматов, средств связи и инженерного имущества.

322, 323, 328 и 330-я стрелковые дивизии, обеспеченные основными видами вооружения, готовы были вступить в бой.

На всю армию имелось 48 противотанковых ружей, 900 ружейных противотанковых гранат и 3500 ручных гранат.

Положение с вещевым имуществом в конце концов разрешилось хорошо. Дообмундирование частей по зимнему плану заканчивалось.

По-прежнему испытывался недостаток средств связи как в дивизиях, так и в управлении армии. Обеспеченность ими, сравнительно с «кузнецким» периодом, почти не изменилась. Отсутствовал армейский тыл, неважно обстояли дела с медицинской службой в армейском звене.

В районе Рязани

В 2 часа 30 минут 26 ноября мы с членом Военного совета, оперативной группой штаба и полевого управления армии прибыли на станцию Шилово. Здесь нас встретил только военный комендант станции, который не имел никаких ни письменных, ни устных информации или указаний для 10-й армии. Через несколько часов с членом Военного совета Т.Л. Николаевым и оперативной группой штаба мы выехали на машине в Рязань, не имея никакого представления об обстановке на рязанском направлении.

В Шилове за старшего был оставлен начальник штаба армии генерал-майор Н.С. Дронов. С ним условились насчет порядка взаимной информации о прибытии обещанных центральными органами транспортов с боеприпасами, оружием, вещевым снабжением и продовольствием.

Каждому начальнику армейского управления и отдела были даны наиболее срочные задания по службе. Это прежде всего касалось начальника тыла и начальника связи армии.

Путь в Рязань со станции Шилово лежал через Старую Рязань и Спасск-Рязанский. От Спасска поймой реки Оки тянулась довольно хорошая дорога, по которой мы скоро достигли Рязани.

На протяжении всего стокилометрового пути ничто не напоминало о войне и близости фронта. День выдался солнечный, довольно теплый. Однако на красавицу Оку я теперь смотрел иначе, не как в прежние годы. Не глазами страстного любителя родной природы, охотника и рыболова. Нет. Мысли были заняты ее «военными» свойствами: шириной, доступностью берегов для людей и военной техники, общим начертанием русла, изгибами, мертвыми пространствами и маскировкой подступов. Луговая сторона Оки была тщательно выкошена. Вдоль дороги стояло много умело сметанных стогов сена. Было видно, что рязанские колхозники готовились к первой военной зиме.

Мы торопились в обком партии, но на контрольном пункте при въезде в Рязань машину остановили и на несколько минут задержали. Патруль в составе двух вооруженных милиционеров и