Хрупкий мир: СтеклоВатный Writober-25 - Анастасия Стеклова

Наша Земля во многом уникальна по ряду совпавших условий, которые способствовали появлению жизни, да ещё в столь разнообразных проявлениях. Ни одной из соседних планет стстемы не повезло так, как Земле. Впрочем, если Вселенная невообразимо огромна и бесконечно вечна, если она постоянно развивается и расширяется, если в ней возможно практически всё, что только может быть возможно, повезти должно было не только Земле.

В конце концов жизнь не обязательно должна быть именно такой, какой мы наблюдали её до этого. Углерод поистине волшебный элемент, бесконечный конструктор самых разнообразных веществ. Кремний по свойствам похож на углерод, он тоже мог бы создавать бесконечно длинные молекулы. А энергия? А кванты? Можем ли мы с точностью утверждать, что жизнь обязательно должна быть основана на белках? У некоторых вирусов с белками всё весьма скромно. Нуклеиновая кислота удивительна как хранилище информации, способное к тому к воспроизведению, но что было её предшественником?

Словом, вариантов море, океаны, целый бескрайний космос. Но мы, возможно, знаем, что должно быть обязательным компонентом.

Солнце. Тепло, свет, энергия, ну и иногда мутации и внезапные капризы в виде вспышек, что уж поделать. Звёзды не идеально запрограммированные роботы, они уже немолоды и справляются с бытием как умеют, как научились за миллиарды лет. Термоядерный синтез, так прост и так сложен, помог появиться синтезу органическому.

В общем, неважно, где, как и из чего ещё появится жизнь. Главное, что солнце согреет всех.

7. Венок для друга

В июне наша лесостепь, которая, точно древняя книга, знает многих, кто к ней прикасался, расцветает тысячью оттенков. Солнце заливает светом холмы, балки, равнины. От жары, кажется, сам жирный чернозём потеет, а от трав исходит такой терпкий дух, что дыхание в лёгких спирает.

Я собираю цветы, чтобы в тени дубрав сплести венок для друга. Я собираю бережно и аккуратно: редкие не трогаю, самые прекрасные оставляю, а когда рву, стараюсь переломить стебель, а не вытащить вместе с корневищем либо луковицей. Я собираю цветы по цветам: белые — чистота и искренность, оранжевые — страсть и теплота, жёлтые — счастье и дружба, синие — спокойствие и доверие, розовые — благодарность и изящество. Васильки, ветреницы, рябчики, мордовник, клевера, ирис… Надо собрать пятнадцать цветков — это знак уважения. Тринадцать — дурной знак. Семнадцать… тоже не лучшее число. Нумерологии и символам меня друг научил. Я-то простая травница, смотрю на всё с точки зрения пользы и вреда, ориентируюсь по сезонам и местам. А друг глядел глубже. Друг искал магию в простых вещах. Разгадывал тайны творения. Возможно, будь у него больше времени, ему бы удалось в тот раз раскрыть то, над чем веками бились алхимики и астрологи.

Я отдыхаю в тени, плету венок, оборачивая цветы лентой. Не хотелось бы долго копаться, ведь цветы могут завянуть раньше, чем я принесу их другу. Я не хочу огорчать его. Жаль, мои пальцы уже не такие послушные, какие были в юности. Эх, юность… Весна жизни… пора цветения, пора расцвета и шума, когда даже заморозки не страшны. И все румяные, и волосы вьются, и сил много. Сейчас на голове моей уже седая осень близится. А там, глядишь, всё побелеет, наступит зима, и похолодеют мои руки.

Окончен венок, и я несу его, и в душе моей смятение противоречивых чувств, точно я собираюсь пускать его ночью по воде. Прошло то время, когда мой венок уплывал, горя свечами в манящей темноте. Как я расстроилась, когда свечи потухли…

Я здесь, мой друг. Я снова принесла венок к братской могиле. Всё, как ты любишь: многоцветье и символы. Всё самое хорошее. Моя вечная благодарность.

Ты искал секрет вечной молодости, но не остался в стороне, когда на нас нашла чёрная туча. В нашей цветущей душной лесостепи ты полил чернозём своей кровью и остался молодым навсегда.

8. Принцесса и Трубадур

Проксима Эбергард — образцовая "хорошая девочка": приличная семья, поскольку мать и отец работают в основанной ими же компании по изготовлению машин на солнечных батареях для добычи золота и платины из астероидов; отличная учёба на кафедре систем автоматического управления космическими аппаратами, председательство в местном студенческом и аспирантском научном обществе, несколько патентов, два выигранных гранта… И — нет, это не чья-то помощь со стороны. Проксима от жизни не брала, а выгрызала с той же силой, с какой она грызла гранит науки. При этом — всегда аккуратная, никаких растрёпанных волос, никаких пятен на одежде или рваных носков. Никакой расхлябанности, неопределённости в ответах и спонтанных прогулок по крыше кампуса, внезапных решений рисовать в воздушном кубе световыми стилусами или пойти играть с незнакомыми людьми в настольный 3D-хоккей. Её жизнь — механизм, детали в котором подогнаны с точностью до нанометра, а искусственный интеллект, им управляющий, не подвержен галлюцинациям. Имя Проксимы постоянно мелькало в программах конференций, сборниках статей, иногда даже в новостях.

Микки Антарес — дитя улиц, подворотен, квартирников, творческих кластеров и подвальных клубов. Как тромбон, который обитает и носится в рваном грязном чехле со множеством заплаток, нашивок, канцелярских кнопок, булавок, бутылочных крышек, самодельных брелоков и со сплетёнными из паракорда лямками, поскольку старые порвались. В университете Микки сменил тромбон на гитару, чтобы играть в ретро-рок-группе из таких же химиков-аналитиков, как и он сам, но в итоге совмещал оба инструмента. Из-за концертов и репетиций постоянно пропускал пары, отрабатывал сложные и долгие лабораторные работы ночами, выпрашивая ключи у лаборантов в обмен на билеты в лучшие клубы района, сессию сдавал с помощью, видимо, мультивселенских Наблюдателей, но тем не менее пару раз выступил на конференции. Растрёпанный, с волосами самых неожиданных оттенков, с кучей пирсинга в ушах, в бровях, в носу, в самом нелепом в наряде, какой только можно составить из изготовляющихся ныне вещей, он постоянно нарывался на замечания от старшего поколения. Однако, несмотря на кучу проблем, никогда не унывал и постоянно шутил. Его знали, наверное, даже в иногородних филиалах.

Когда эти двое сошлись, их стали называть не иначе кроме как Принцессой и Трубадуром.

Нет, они не были заклятыми идеологическими врагами, которые во время яростной драки в комнате, где очень кстати оказалась кровать, случайно соприкоснулись губами и после этого начали страстно заниматься сексом.

И той самой парочкой из нежной девчонки-ромашки и грубого панка-плохиша они тоже не были.

Проксима не была боевой отличницей с