Земли Падшего. Книга первая – Новое начало - Алекс Костан

«Не надоело лежать?»

Ты прав, надоело. Всё равно помощи никакой не будет. Подавив грустный вздох, чтобы лишний раз не вызвать боль в рёбрах, осторожно попробовал перевернуться. Поясницу снова прострелило, а где-то в глубинах ещё и заныли внутренние органы — какие-то из. Выдохнув, сжал зубы и через боль перевернул тело, чтобы оказаться на животе. Новая вспышка, на этот раз из левой нижней части грудной клетки, прострелила прямо в мозг. В глазах потемнело, а из горла вырвался хрип.

«Сука…»

Я прикрыл уцелевший глаз. Нужно было отдышаться, а потом ползти. Хотя бы на главную улицу. Там машины ездят, может заметят.

В мыслях снова всколыхнулась жестокость людей.

В двадцать первом веке был ещё один художник. По его мнению, люди делятся на три категории — моралисты, садисты и эксгибиционисты. Он поставил на выставке десять — или около того — блендеров с водой и золотыми рыбками внутри. Устройства были рабочими и включенными в сеть. Приходящим на выставку людям давали выбор — нажать на кнопку или нет.

Моралисты, по мнению художника, не могли допустить мысли о том, чтобы нажать на кнопку. Эксгибиционисты хотели бы взглянуть на то, как это сделают другие. Ну а садисты… Несколько рыбок в тот день превратились в фарш.

Ирония здесь в том, что людям давали выбор, чтобы определить, кто они такие. Кто чудовище, а кто нет. Однако сам художник в тоже время хладнокровно приговорил к смерти десять живых существ, без зазрения совести посвятив их эксперименту. Из простого любопытства.

Подтянулся на руках. Спину снова прострелило вспышкой.

Как полз — я не запомнил. Подтягивался на руках. Замирал, ожидая, пока боль пройдёт, после чего подтягивался снова. Я так и не понял, сколько полз, да и дополз ли. Картинка происходящего и всё окружающее пространство давно смазались до маленькой точки в конце бетонной дорожки, куда я так стремился. Проползти. Замереть. Ещё проползти. И снова. И ещё раз.

Если этого не сделаю я — этого не сделает никто. Потому что в этом мире никто никому не нужен. Как бы кто ни пытался доказать обратное, увы, мы нужны друг другу лишь до поры, пока это выгодно. Исключением разве что является семья, и то не всегда. Впрочем — на то оно и исключение.

Снова подтянуться и замереть.

«Давай, сучий потрох! Или сдохнешь здесь. Никто даже не вспомнит. Трупак утром найдут, сдадут на „скорую“ и забудут. Через неделю тебя никто и не вспомнит! Твоя жизнь кроме тебя никому на хрен не уперлась!»

Сжав челюсти, — зубов толком не было — снова подтянулся и замер. Голова закружилась. Тяжело опустив свою многострадальную черепушку, я аккуратно приложил лоб к холодному асфальту.

«Если у тебя кровотечение — тебе жить осталось не так и долго! Если ещё хочешь прожить — ползи! Ползи!! Даже если не можешь — ползи!»

Попробовал поднять голову. Перед взглядом всё плыло. Всё ещё. Головокружение стало сильнее. Вытянул вперед левую руку. Пальцы двоились. Правую. А теперь… Уцелевший глаз самопроизвольно закрылся. Подтянуться ещё раз я уже не смог.

«Ползи! Давай же!»

Больше всего это было похоже на невероятное желание спать, смешенное с болью в теле и безысходностью в глубине груди. Отчасти это напоминало тяжелую болезнь, когда человек находится в полубредовом состоянии, во время сильного жара с трудом воспринимает реальность, то и дело непроизвольно проваливаясь в сон. У больного человека явь мешается со сном, а реальность с вымыслом, он может не замечать времени суток, происходящих событий и диалогов.

Следующее «пробуждение» произошло внезапно. Вот я провалился куда-то во тьму, а вот снова смотрю вперед. Сколько прошло минут? Я уснул или нет?

«Ползи!»

Сделал попытку подтянуться и… Голова вновь закружилась, а резкая слабость заставила охнуть. Тьма заволокла всё пространство. Картинка поплыла куда-то в небытие.

Перед окончательным погружением во бессознательное ничто, пронеслась одинокая мысль:

«Прости, Кокос… Кажется сегодня я не приду…»

Я уже не видел и не ощущал, как несколько крепких мужских рук подхватили меня и погрузили на носилки. Не видел и того, как мою бренную тушку доставили к машине скорой.

На самом деле — слепое стечение обстоятельств. Карета скорой помощи приехала по вызову в одну из квартир, у пенсионерки случился приступ. Пока санитары поднимались на этаж, водитель вышел покурить. Что-то дернуло его выйти именно сейчас, обойти машину и закурить. Совершенно случайно он увидел ползущего бомжа — именно за бездомного он принял темную фигуру в окружающем мраке двора-колодца. Он приблизился. Всё-таки медики из скорой помощи по роду своей деятельности должны заниматься в том числе и бездомными, такая уж у них работа. Каково же было его удивление, когда он увидел длинный темный след и разбитое в месиво лицо.

Пока бригада занималась пенсионеркой, он быстро активировал рацию, всегда висящую на груди медицинского комбинезона, и вызвал вторую машину. Затем связался с бригадой, сообщив о происшествии. Два санитара загрузили неизвестного мужчину в карету спустя, буквально, пару минут, тут же начав оказывать первую помощь, подключив к кислородной станции. Ситуация была критической, поэтому машина почти сразу сорвалась с места.

Пенсионерке также требовалась госпитализация, но ей уже оказали первую помощь, поэтому она могла подождать. Ей уже займется вторая карета, которая вот-вот подъедет.

По протоколу, на месте происшествия кто-то должен был остаться, чтобы дождаться Службы Безопасности. Судя по количеству потерянной крови, речь шла о криминале. Дожидаться гравикар службы безопасности остался один из санитаров — потом уедет со своими на второй машине.

* * *

Сегодня ночью хозяин не вернулся домой. Кокос всю ночь просидел перед дверьми, то и дело издавая истошный «Ма-ау!»

Когда в восемь утра зашуршала автоматическая кормушка, высыпав порцию корма, кот не сдвинулся с места. Он ждал своего человека. Он не успел его предупредить. Не успел уберечь. И теперь его человек не вернулся.

Грустно опустив голову, Кокос лёг на пороге и опустил голову на лапы.

«Вдруг его человек ещё вернется?..»

Говорят, что кошки совсем не верны. Говорят, что кошки «не то что собаки!»

Это не так. Кошки преданы и верны не меньше собак. Да, возможно они привязываются не так быстро, как это делают собаки. Мозговые центры кошачьих устроены также, как у людей. Они даже способны испытывать депрессию! Человек для кошки, это не какой-то там хозяин, а настоящий друг. Равный. По этой причине заслужить доверие кошачьих сложнее. Однако,