Седьмой отряд - Энди Макнаб

Неподалеку от границы был создан секретный тренировочный лагерь, и в течение следующих месяцев Хиллибилли и еще несколько человек вылетели в Бангкок, встретились с камбоджийцами, а затем отправились сеять хаос.

Эта операция привела к первому военному поражению Красных кхмеров. Уайт-холлу удалось «отстоять интересы Великобритании за рубежом», а камбоджийцы смогли развить этот успех; к сентябрю 1989 года они вынудили вьетнамцев уйти. Это, наряду с выводом советских войск из Афганистана в феврале того же года, ознаменовало окончание Холодной войны.

Минки отправился сообщить Ино плохие новости, и мне наконец удалось связаться с Нишем. Я не помнил его таким подавленным с той ночи, когда убили Эла.

«Я знал, что он должен вернуться в ближайшие пару дней…» Его голос дрогнул. «Я оставил сообщение на автоответчике, чтобы он позвонил, как только приедет».

Его дыхание стало затрудненным. Я представил, как он сжимает телефонную трубку в одной руке и горсть сигарет в другой.

Я не знал, как умер Хиллибилли или даже где. Согласно официальной версии он был найден в своем гостиничном номере.

Ниш также был в неведении. «В эскадроне сказали только, что он был на групповой работе и у него случился сердечный приступ. Но я в это не верю».

Я тоже. Сердечный приступ? Он не принимал наркотики или стероиды, и был в отличной форме.

«Ты в порядке, приятель?»

Он не плакал, но был близок к этому. «Да, вполне».

Мы так и не узнали, как умер Хиллибилли, и, полагаю, никогда не узнаем. Однако я уверен в одном: чтобы доставить в Великобританию тело парня, умершего от сердечного приступа в гостиничном номере, не требуется шесть недель.

Мы с Ино пропустили по банке-другой на следующий день. Я пробормотал фразу Фрэнка про тигра и овцу. Это было все, что мы могли сделать. Мы даже не смогли поехать на похороны в Херефорд, когда тело Хиллибилли наконец привезли домой, потому что все еще находились на оперативной работе.

Ниш сумел собраться с силами и отправился с Гарри в Свазиленд. Они вошли в состав оперативной группы из бывших членов Полка и Корпуса разведки, созданной для борьбы с браконьерами, истребляющими носорогов и слонов. Они вычисляли торговцев, разоблачали коррумпированных чиновников и обучали противобраконьерские подразделения. Когда Гарри спросил, готов ли он к такой работе, он с радостью согласился. Это было как раз по его части и, думаю, это помогло заполнить вакуум, образовавшийся после смерти Хиллибилли.

Швепси тоже был в разъездах. Он был хорошо известен на Схеме, а это означало, что не проходило и дня, чтобы кого-нибудь где-нибудь не упоминал «ужасного человечишку».

Десу наконец разрешили уйти после того, как белизский мешок развалился, и колотить стало нечего. Он и его семья были в Вашингтоне, округ Колумбия. Он был Би-Джи у Саада Харири, сына человека, которого прочили следующим премьер-министром Ливана.

Сааду было чуть за двадцать, и он учился в Джорджтаунском университете. Семье не нравилась охрана в открытую. Им нужна была личная охрана, но обеспечиваемая деликатно — и это было специальностью Полка. Дес мог отлично выглядеть и в турецком борделе, и в Белом доме — если прикроет свои татуировки. Они бы до смерти напугали Первую леди.

Фрэнк написал мне письмо, когда я еще был за проливом, где говорилось, что он молится за Хиллибилли и рад, как и я, что Ниш не один. Сэр Ральф Хэлперн был в центре внимания: мы все читали заголовки таблоидов и от души веселились. «Пятикратный рыцарь», как его теперь называли, взлетел из финансового раздела на первую полосу после того, как его девушка, Фиона Райт, продала свои мемуары с подробностями личной жизни. Я выспрашивал у Фрэнка низкопробные подробности, но он не рассказал.

Он говорил, что жизнь прекрасна. Он работал неделю, неделю отдыхал и по-прежнему ездил на шикарных служебных машинах. Он вступил в общину Всех Душ в Лэнгхэм-Плейс и больше не хлопал в ладоши. Моя шутка про Терри Уэйта привела его в англиканскую церковь, и он захотел стать пастором.

Я не мог представить Фрэнка в собачьем ошейнике. Он по-прежнему носил только спортивные брюки Роан, клетчатые фланелевые рубашки и вязаный галстук.

«А зачем галстук, Фрэнк?»

«Потому что, когда я покупаю билет на поезд, люди относятся ко мне по-другому».

За него можно было порадоваться. Как и Дес, он жил своей мечтой.

Письмо заканчивалось приглашением. Фрэнк, будучи вечным оптимистом, интересовался, не хотел бы я присутствовать на его рукоположении, когда бы оно ни состоялось.

81

Март 1989 г.

Никого из тех, с кем я впервые встретился в Малайзии, в отряде уже не было. Все они погибли, уволились или были на длительных заданиях. После работы тренером в Det Тини исчез на Планете Шпионов. Крис отправился в Крыло, а затем обратно за пролив, чтобы командовать отрядом.

Седлбэгс стал инструктором, проводил Отбор. Как и везде, раз ушел, то ушел. На смену пришли новые лица.

На следующий день после моего возвращения из Северной Ирландии нашу группу срочно отправили на Кипр. Визиты Терри Уэйта в Бейрут пошли не совсем так, как он надеялся. Он провел два года пристегнутым наручниками к батарее, и, похоже, нам придется пойти и отстегнуть его. Планировался стремительный налет: вертолетчики давали нам пятнадцать минут на земле, чтобы пробиться внутрь, сделать дело и запихнуть его на борт. По итогу у нас было больше вздрючек по готовности, чем возможностей выпить варева, пока мы сидели в ангаре Королевских ВВС, и в конце концов нас отправили домой. Возможно, сильных мира сего устраивало оставить его там, где он был.

Я был рад, что Фрэнк не послушал моего совета и не попросился работать на Уэйта: в противном случае ему пришлось бы разделить с ним батарею.

Я нечасто видел Рыжего. Пока я был за проливом, он болтался повсюду. Он рассорился с сэром Ральфом и перешел к Мохамеду Аль-Файеду. Но сэр Ральф все еще был должен ему премиальную выплату. Как ни странно, возможность объясниться по этому поводу у него появилась, когда он был в команде Аль-Файеда. Босс Бартона был в его спортзале, променяв Фиону на беговую дорожку. Фрэнк набросился на него, как праведный терьер, и изгрыз до полного подчинения. Он получил свои бабки. Если он когда-нибудь станет священником, мне будет жаль его прихожан. Когда он вытащит свою тарелку для пожертвований, они отдадут ему